Фрагменты

— Она ведет себя так уже некоторое время. Мы не первый год сражаемся с Морган. По большей части это были просто незначительные стычки, вылившиеся из несогласий по основополагающему вопросу: что делать с людьми на Лонг-Айленде. Является ли ваше существование угрозой или необходимостью? Имеем ли мы право истребить вашу расу или оставить ее в одиночестве жить или умирать? Не будет ли в наших интересах, чтобы поселение жило?.. Но когда сработал «срок годности» и мы начали умирать, ситуация ухудшилась. Морган хотела начать использовать людей в качестве подопытных и проводить на них эксперименты, а Тримбл не считала, что это правильно. Или по крайней мере она не считала, что Морган выбрала для этого правильное время. Но, пока Морган становилась все сильнее, объединяя под знаменем своей цели все больше Партиалов, Тримбл отказывалась действовать. Когда она вообще что-то говорит, то настаивает, что не станет потворствовать тому образу действий, который приведет к уничтожению человеческого вида. Но она не предлагает никакой альтернативы или другого варианта. По мере того как срок все большего количества Партиалов исходил, осторожность Тримбл начала казаться страхом и нерешительностью. Наши солдаты бурным потоком переходят во фракцию Морган, но Тримбл по-прежнему не делает ничего, чтобы прекратить это. — Винси посмотрел на Маркуса. — Мы хотим помочь. Мы отправили столько команд, сколько могли, чтобы потрепать тылы Морган, но без предводительства Тримбл...

Его голос затих, и Маркус услышал, как вдалеке что-то взорвалось.

— Но с кем вы сражаетесь здесь? — спросил Маркус. — Это не может быть рота Морган, вы уже это подтвердили.

— Они сражаются против себя самих же, — тихо сказал Вульф. Маркус посмотрел на него с удивлением, а затем перевел взгляд на Винси и второго солдата. Те не ответили, только опустили глаза в пол.

— Ваша фракция сражается с самой собой? — спросил Маркус. Значение этого напугало его: он помнил мятежи в Ист-Мидоу, когда назрела война между Сенатом и Голосом. Он помнил, как ужасно это было, когда друзья внезапно оказывались врагами из-за идеологических разногласий. — Бои, которые приближаются, — произнес он, — это революция? Солдаты вашей роты, которые теперь поддерживают Морган? Город уничтожит сам себя.

— Здесь мы должны быть в безопасности, — сказал Винси, но замялся. — Скорее всего, мы здесь в безопасности. Все в этом здании верны Тримбл.

Вульф нахмурился.

— Почему? Даже если вы не согласны с Морган... Тримбл бесполезна.

— Мы верны потому, что такими нас создали, — ответил Винси. — Потому, что по-другому не можем.

Здание содрогнулось от еще одного взрыва, и Винси с охранником мгновенно приняли настороженную позу, в которой Маркус начал узнавать передачу информации: посредством линка Партиалы искали новости о том, что произошло. Маркус услышал отдаленные хлопки выстрелов.

— Бои приближаются, — сообщил Винси. — Вернитесь к своим, я должен поговорить с теми, кто обеспечивает охрану здания.

Они поспешили обратно по простому коридору.

— Мы можем помочь, — сказал Вульф. — У меня здесь десять тренированных солдат. .

— Пожалуйста, — перебил его Винси, — это битва Партиалов. Вы будете только мешать.

Он провел их через двойные двери обратно в зону ожидания и оставил там, а сам побежал куда-то в глубь комплекса. Охранник Тримбл закрыл за ними двери и запер их. Только один из солдат Вульфа находился в зоне ожидания, стоя у входа в их спальное помещение. Увидев вошедших, он подозвал их взмахами руки, нетерпеливо крича:

— Скорее, командир, вы должны увидеть это.

Вульф и Маркус подбежали к солдату, который провел их внутрь. Остальные из группы, как дети, собрались у выходящего наружу окна и смотрели через него в молчании и ужасе.

— Убираемся отсюда, — сказал Вульф. — В городе сражения...

Его голос умолк, когда солдаты расступились перед ним, и он увидел то, за чем они наблюдали. Тысячи бегущих без всякого строя Партиалов, стреляющих и убивающих друга на улицах города, на крышах.

Окно находилось на пятнадцатом этаже, возвышаясь над большей частью боев, позволяя группе оценить масштаб сражения: битва полыхала везде, куда доставал их взгляд.

Однако природа боев была более ужасающей, чем ее размеры. Даже самый мелкий, раненый и хуже всех оснащенный Партиал совершал деяния, которые сделали бы любого человека бесспорным героем в Армии.

В оцепенении Маркус смотрел, как по крыше одного из зданий легко пробежал пехотинец, на ходу стреляя одной рукой из винтовки, снимая с соседней крыши снайперов.

Достигнув края, он перепрыгнул на другое здание, преодолев яму в тридцать футов и опустившись в пулеметном гнезде, стрельба из которого велась в другом направлении.