Four Thousand Weeks: Time Management for Mortals

В конце 1990-х годов психотерапевт из Калифорнии по имени Стефани Браун начала замечать новые поразительные закономерности среди клиентов, которые приходили к ней за помощью. Консультационные кабинеты Браун находились в Менло-Парке, в самом сердце Кремниевой долины, и по мере того как первый бум доткомов набирал обороты, она обнаружила, что встречает его первых жертв: высокооплачиваемых, высокостатусных людей, которые настолько привыкли к жизни в постоянном движении и стимуляции, что пребывание в сидячем положении в течение пятидесятиминутного сеанса терапии казалось им почти физической болью. Брауну не потребовалось много времени, чтобы понять, что их пульсирующее чувство срочности было формой самолечения - чем-то, что они делали, чтобы не чувствовать чего-то другого. "Как только я замедляюсь, - вспоминает она, как одна женщина сказала ей в ответ на предложение действовать более осторожно, - внутри поднимается чувство тревоги, и я ищу, чем бы его унять". Потянуться за смартфоном, снова погрузиться в список дел, поработать на эллиптическом тренажере в спортзале - все эти формы скоростного образа жизни служили своего рода эмоциональным избеганием. По прошествии нескольких месяцев Браун поняла, что ей самой знаком этот вид избегания. Ее собственный опыт принадлежал той жизни, которую она давно оставила позади. Но даже в этом случае связь была очевидна: "Эти люди говорили совершенно об одном и том же!" - сказала она мне, и в ее голосе все еще слышалось волнение от этого первого осознания. Люди, добившиеся больших успехов в Кремниевой долине, напомнили Браун ее саму в те дни, когда она была алкоголичкой.

Чтобы понять важность этого момента, нужно знать, что Браун, как и многие бывшие любители выпить, высоко ценит двенадцатишаговую философию Анонимных Алкоголиков, которая утверждает, что алкоголизм в основе своей является результатом попыток установить контроль над своими эмоциями, которого вы никогда не сможете достичь. Будущий алкоголик сначала начинает пить, пытаясь убежать от какого-то болезненного аспекта переживаний: По ее словам, Браун начала серьезно пить в шестнадцать лет, потому что это казалось ей единственным способом избавиться от ощущения зияющей эмоциональной дистанции между ней и ее родителями, которые сами были пожизненными наркоманами. "Я с ранних лет знала, что в нашей семье что-то не так, - вспоминает она, - но когда отец впервые предложил мне бокал свадебного шампанского? Помню, я была в восторге. Никаких размышлений. Как будто я наконец-то стала членом семьи".

Поначалу кажется, что эта стратегия работает, потому что выпивка на время заглушает неприятные эмоции. Однако в долгосрочной перспективе это приводит к катастрофическим последствиям. Несмотря на все ваши попытки убежать от переживаний, правда заключается в том, что вы все еще находитесь там, где находитесь - застряли в неблагополучной семье или жестоких отношениях, страдаете от депрессии или не можете справиться с последствиями детской травмы, - и поэтому чувства вскоре возвращаются, требуя более крепких напитков, чтобы заглушить их. Только теперь у алкоголика появляются дополнительные проблемы: помимо того, что он пытается контролировать свои эмоции с помощью напитков, он также должен пытаться контролировать свое пьянство, чтобы оно не стоило ему отношений, работы или даже жизни. Вероятно, она начнет испытывать больше трений на работе и дома, ей будет стыдно за свое положение - все это станет триггером для новых сложных эмоций, которые легче всего заглушить еще большим количеством выпивки. Это и есть порочная спираль, которая составляет психологическую основу зависимости. Вы знаете, что должны остановиться, но не можете остановиться, потому что то, что причиняет вам боль - алкоголь, - стало казаться единственным средством контроля над негативными эмоциями, которые, на самом деле, вызывает ваше пьянство.