Four Thousand Weeks: Time Management for Mortals

Де Грааф уловил одну из самых коварных проблем, связанных с отношением ко времени исключительно как к чему-то, что нужно использовать как можно лучше, а именно: мы начинаем испытывать давление, заставляющее нас использовать свободное время продуктивно. Наслаждаться отдыхом ради него самого - а вы, возможно, полагали, что в этом и заключается весь смысл отдыха, - начинает казаться, что этого недостаточно. Вам начинает казаться, что вы не справляетесь с жизнью, если не относитесь к своему отдыху как к инвестиции в будущее. Иногда это давление принимает форму явного аргумента в пользу того, что вы должны рассматривать часы отдыха как возможность стать лучшим работником ( "Расслабьтесь! Вы будете более продуктивны", - гласит заголовок одной очень популярной статьи в New York Times). Но более скрытая форма того же отношения заразила и вашу подругу, которая, кажется, постоянно тренируется для забега на 10 км, но при этом не способна просто выйти на пробежку: она убедила себя, что бег имеет смысл делать только в том случае, если он может привести к будущему достижению. И меня это тоже заразило в те годы, когда я посещал занятия по медитации и ретриты с едва осознанной целью однажды достичь состояния постоянного покоя. Даже такое, казалось бы, гедонистическое начинание, как год, проведенный в кругосветном путешествии с рюкзаком, может стать жертвой той же проблемы, если ваша цель - не исследовать мир, а - это тонкое различие - пополнить свой ментальный запас впечатлений в надежде, что впоследствии вы почувствуете, что использовали свою жизнь с пользой.

Прискорбным следствием оправдания досуга только с точки зрения его полезности для других вещей является то, что он начинает смутно напоминать рутину - другими словами, работу в худшем смысле этого слова. Этот подводный камень критик Уолтер Керр заметил еще в 1962 году в своей книге "Упадок удовольствия": "Мы все вынуждены, - писал Керр, - читать ради выгоды, веселиться ради контактов... играть в азартные игры ради благотворительности, выходить вечером на улицу во славу муниципалитета, а на выходные оставаться дома, чтобы перестроить дом". Защитники современного капитализма с удовольствием отмечают, что, несмотря на то, как это может показаться, на самом деле у нас больше свободного времени, чем в предыдущие десятилетия - в среднем около пяти часов в день для мужчин и лишь немного меньше для женщин. Но, возможно, одна из причин того, что мы не воспринимаем жизнь таким образом, заключается в том, что досуг больше не кажется нам очень свободным. Вместо этого он слишком часто кажется еще одним пунктом в списке дел. Как и многие другие наши проблемы со временем, исследование показывает, что эта проблема становится тем серьезнее, чем богаче вы становитесь. Богатые люди часто заняты работой, но у них также больше вариантов, как использовать любой час свободного времени: как и любой другой человек, они могут читать роман или гулять, но с тем же успехом они могут посещать оперу или планировать лыжную поездку в Куршевель. Поэтому они более склонны чувствовать, что есть какие-то виды досуга, которыми они должны заниматься, но не занимаются.

Вероятно, мы не можем и надеяться понять, насколько совершенно чуждым показалось бы такое отношение к досугу всем, кто жил до промышленной революции. Для философов древнего мира досуг не был средством для достижения какой-то другой цели; напротив, он был целью, для которой все остальное, что стоит делать, было средством. Аристотель утверждал, что истинный досуг, под которым он подразумевал самоанализ и философское созерцание, относится к высшим добродетелям, потому что его стоит выбирать ради него самого, тогда как другие добродетели, такие как храбрость на войне или благородное поведение в правительстве, были добродетельны только потому, что вели к чему-то другому. Латинское слово "бизнес", negotium, переводится буквально как "не-досуг", отражая мнение, что работа - это отклонение от высшего человеческого призвания. При таком понимании ситуации работа могла быть неизбежной необходимостью для некоторых людей - прежде всего для рабов, чей труд делал возможным досуг граждан Афин и Рима, - но она была в корне недостойна и уж точно не являлась главным смыслом жизни.