Four Thousand Weeks: Time Management for Mortals

В своей книге "Эта жизнь", вышедшей в 2019 году, шведский философ Мартин Хегглунд делает все это более понятным и менее мистическим, сопоставляя идею столкновения с конечностью с религиозной верой в вечную жизнь. Если бы вы действительно думали, что жизнь никогда не закончится, утверждает он, тогда ничто не могло бы иметь реального значения, потому что вы никогда не столкнулись бы с необходимостью решать, стоит ли тратить на что-то часть своей драгоценной жизни. "Если бы я верил, что моя жизнь будет длиться вечно, - пишет Хэгглунд, - я никогда не мог бы считать, что моя жизнь поставлена на карту, и меня никогда не охватила бы необходимость что-то делать со своим временем". Вечность была бы смертельно скучной, потому что, когда бы вы ни задавались вопросом, делать или не делать то или иное дело в тот или иной день, ответ всегда был бы таким: Какая разница? В конце концов, всегда есть завтра, и следующий день, и послезавтра... Хэгглунд цитирует заголовок из журнала U.S. Catholic, который как будто написан набожным верующим, которого внезапно осенила ужасная возможность: "Heaven: Будет ли там скучно?"

В качестве контраста Хэгглунд рассказывает о ежегодных летних каникулах, которые он проводит со своей большой семьей в доме на продуваемом всеми ветрами балтийском побережье Швеции. Он отмечает, что ценность этого опыта заключается в том, что он не будет рядом вечно, что его родственники тоже не будут рядом, что его отношения с родственниками временны, тоже, и что даже береговая линия в ее нынешнем виде - явление преходящее, поскольку суша продолжает появляться после двенадцатитысячелетнего отступления ледников в регионе. Если бы Хегглунду гарантировали бесконечное количество таких летних отпусков, то ни один из них не имел бы особой ценности; только гарантия того, что у него точно не будет бесконечного количества таких отпусков, делает их ценными. По мнению Хегглунда, только с этой позиции - ценить то, что конечное, потому что оно конечное, - можно по-настоящему заботиться о воздействии такой коллективной угрозы, как изменение климата, которое приводит к изменению ландшафта его родной страны. Если бы наше земное существование было лишь прелюдией к вечности на небесах, угрозы этому существованию не имели бы никакого значения в конечном счете.

Конечно, если вы не религиозны, а может быть, даже и религиозны, вы можете не верить в вечную жизнь буквально. Но все, кто проводит свои дни, не желая признать истину своей конечности, убеждая себя на подсознательном уровне, что у них есть все время в мире, или, наоборот, что они смогут вместить бесконечное количество времени в то, которое у них есть, - по сути, находятся в одной лодке. Они живут, отрицая тот факт, что их время ограничено, поэтому, когда дело доходит до принятия решения о том, как использовать ту или иную часть этого времени, для них ничего не может быть действительно поставлено на карту. Только осознанно столкнувшись с уверенностью в смерти и тем, что из нее вытекает, мы наконец-то становимся по-настоящему присутствующими в своей жизни.

Именно в этом и заключается мудрость клише знаменитостей, утверждающих, что столкновение с раком было "лучшим, что когда-либо с ними случалось": оно переводит их в более аутентичный режим существования, в котором все вдруг приобретает более яркий смысл. Подобные рассказы иногда создают впечатление , что люди достоверно становятся счастливее в результате столкновения с правдой о смерти, но это не так: "счастливее" - явно не то слово для обозначения той новой глубины, которая появляется в жизни, когда вы глубоко осознаете, что умрете и что ваше время строго ограничено. Но вещи, безусловно, становятся более реальными. Как вспоминает в своих мемуарах "Айсберг" британский скульптор Марион Коутс, она вела своего двухлетнего сына в первый день с новой сиделкой, когда ее муж, искусствовед Том Лаббок, пришел к ней, чтобы рассказать о злокачественной опухоли мозга, от которой он должен был умереть в течение трех лет:

Что-то случилось. Новость. Нам поставили диагноз, который имеет статус события. Новость производит разрыв с тем, что было до этого: чистый, полный и тотальный, за исключением одного аспекта. Кажется, что после события мы принимаем решение остаться. Наша [семейная] ячейка стоит...

Мы учимся чему-то. Мы смертны. Вы можете сказать, что знаете это, но это не так. Новости попадают аккурат между одним моментом и другим. Вы и подумать не могли, что для этого есть промежуток... Как будто для нас на заказ был описан новый физический закон: абсолютный, как и все остальные, но пугающе случайный. Это закон восприятия. Он гласит: "Вы потеряете все, что бросится вам в глаза".