Four Thousand Weeks: Time Management for Mortals

Нам нет нужды останавливаться на том, является ли новый, сознательно неудобный образ жизни Кесмаат по своей сути лучше, чем тот, в котором есть центральное отопление, еда на вынос и поездки два раза в день. (Хотя я думаю, что, возможно, да: ее дни кажутся занятыми именно в том приятном, не перегруженном смысле этого слова, как у Ричарда Скарри). И очевидно, что не у всех есть возможность выбрать именно ее путь. Но на самом деле ее решение о столь радикальных переменах было вызвано осознанием того, что ей никогда не удастся построить более осмысленную жизнь - а для нее это означало культивирование более осознанных отношений с физическим окружением своей семьи - за счет экономии времени и, таким образом, большего втискивания его в существующее. Чтобы освободить время для того, что имеет значение, ей нужно было от чего-то отказаться.

Культура удобства соблазняет нас воображением, что мы можем найти место для всего важного, избавившись только от утомительных жизненных задач. Но это ложь. Вам придется выбрать несколько вещей, пожертвовать всем остальным и смириться с неизбежным чувством потери, которое возникает в результате. Кесмаат выбрала разведение костров и выращивание еды вместе со своими детьми. "Как еще мы можем узнать это место, в которое мы попали, кроме как ухаживать за ним?" - пишет она. "Как, кроме как выращивать пищу, которую мы едим, мы можем узнать о живом характере почвы, о различных потребностях перца, салата и капусты?" Конечно, вы можете сделать совсем другой выбор. Но неизбежная реальность конечной человеческой жизни такова, что вам придется выбирать.

 

3. Столкновение с бедностью

 

Невозможно углубиться в вопрос о том, что значит быть конечным человеческим существом с ограниченным временем пребывания на планете, прежде чем не столкнуться с философом, который был одержим этой темой больше, чем любой другой мыслитель: Мартин Хайдеггер. Это прискорбно по двум причинам, наиболее очевидная из которых заключается в том, что на протяжении более десяти лет, начиная с 1933 года, он был членом нацистской партии. (Вопрос о том, как это отразилось на его философии, - непростой и увлекательный, но здесь мы отклонимся от темы. Так что вам придется решить для себя, делает ли этот исключительно неудачный жизненный выбор недействительными его мысли о том, как мы делаем жизненный выбор в целом.) Вторая причина заключается в том, что его почти невозможно читать. Его работы изобилуют такими обрывистыми фразами, как "Бытие навстречу смерти" и "отступление", а также - вам лучше присесть для этого - "беспокойство "перед лицом" той потенциальности-бытия, которая есть собственной сущности". Вот почему ничья интерпретация работ Хайдеггера, в том числе и моя, не должна восприниматься как окончательная. Однако в отношении второго обвинения - в непостижимости - у него есть своеобразная защита. Повседневный язык отражает наши повседневные способы видения. Но Хайдеггер хочет провести ногтями по самым основным элементам бытия - вещам, которые мы едва замечаем, потому что они так привычны, - чтобы отдать их на наше рассмотрение. Это означает, что нужно сделать вещи незнакомыми, использовать незнакомые термины. Поэтому вы спотыкаетесь и спотыкаетесь о его сочинения, а иногда, как следствие, бьетесь головой о реальность.

 

Брошенный во времени

Самое главное, что мы не понимаем в мире, утверждает Хайдеггер в своем опусе "Бытие и время", - это то, как удивительно, что он вообще существует, - то, что есть хоть что-то, а не ничто. Большинство философов и ученых проводят свою карьеру, размышляя о том, как устроены вещи: какие виды вещей существуют, откуда они берутся, как соотносятся друг с другом и так далее. Но мы забыли поразиться тому, что вещи вообще существуют - что "мир вокруг нас", как выражается Хайдеггер. Этот факт - факт существования бытия - является "грубой реальностью, о которую все мы должны были бы постоянно спотыкаться", по великолепному выражению писательницы Сары Бейквелл. Но вместо этого она почти всегда проходит мимо нас.

Сосредоточив наше внимание на этой проблеме "бытия" как такового, Хайдеггер обращается к людям, к нашему собственному особому виду бытия. Что значит для человека быть? (Я понимаю, что это начинает звучать как плохой комедийный скетч о философах, заблудившихся в диких абстракциях. Боюсь, что еще пара абзацев, и станет еще хуже.) Его ответ заключается в том, что наше бытие полностью, до конца связано с нашим конечным временем. Настолько связано, что эти два понятия являются синонимами: быть для человека - это прежде всего существовать во времени, в промежутке между рождением и смертью, будучи уверенным, что конец наступит, но не зная, когда. Мы склонны говорить о том, что у нас ограниченное количество времени. Но с точки зрения странной хайдеггеровской перспективы было бы логичнее сказать, что мы и есть ограниченное количество времени. Именно так полностью определяет нас наше ограниченное время.