Форс-мажор – навсегда!

Например, случайна ли авария на Петергофском шоссе, когда капитан уцелел по счастливому недоразумению?

Не случайна.

Сейчас можно сказать. Абалиев и говорит — с глазу на глаз, скрывать нечего:

ДГБ НРН. Департамент госбезопасности Независимой Республики Нохчимохк. Письма-повестки омоновцу слали, все цивилизованно.

А тот не отвечает, не является!

Ну, если гора не идет к Магомету, то идет она на х-х-х…

Люди специально в Ленинград ездили, операцию строили…

Хвала Аллаху, что ликвидационная акция на Петергофском в полной мере не удалась. Иначе не сидели бы сейчас, не говорили на тему…

На какую, блиннн, тему?! Кота за хвост!..

На тему, интересующую как Марзабека, так и, в большей степени, Токмарева.

— Объяснить?

Артем снова пожал плечами: мели, Абали, твое ай-лю-ли…

— Человека найдешь, брат?

— Какого человека?

— Да ты его знаешь! И мы знаем. Только не знаем, где он. Поможешь?

— Какого человека?!

— Егорычев такой… Соображаешь? Ты ведь все равно его ищешь, да? Найдешь — просто позвони, скажи. Нет, не сюда. Прямо в Ленинграде телефон. Бешара спросишь. Не бойся, не бандит.

— Не он… операцию строил? На Петергофском? — как бы припоминая, съязвил Токмарев.

— Не-е-ет! — картинно возмутился Марзабек. — Для тебя что, каждый чеченец-террорист?

— Каждый — нет…

Марзабек на выпуклом глазу отразил грубый намек:

— Бешар Даккашев — уважаемый человек, бизнесмен. Не веришь, Къура подтвердит. Он Бешару племянник. Къура! — позвал Марзабек, не повышая голоса. — Къура! — повторил он громче.

Зачем же? Спасибо, не стоит утруждаться. Бравый Ястреб поручится за своего дядю как за уважаемого человека. И все мирное-безобидное население Ичкерии поручится за Марзабека Абалиева как за уважаемого человека, достойного президентского поста. Так что не стоит…

Вместо бравого Ястреба влетел давешний косоглазый юноша бледный со взглядом горящим, торопливо дожевывающий, но с автоматом наизготовку. Молодым горным козликом по лестнице взвился, опередив ветеранов. Маршал голос подал!

— Воин, а?! — саркастически похвалил Марзабек. — Спрячь ствол, глупый. Где командир? Прожуй сначала…

Юноша бледный натужно побагровел, спазматически сглотнув:

— Ушел. Посты проверяет.

— Посты — это хорошо! — саркастически похвалил Марзабек. — Вдруг кто-нибудь неожиданно… Как я… Иди, Уммалат. Дверь закрой.

— Командира найти? Позвать? — выказал рвение Уммалат.

— Ты найдешь! — саркастически похвалил Марзабек. — Только везде смотри! Сразу и туда смотри, и сюда смотри. — Шутка! По поводу уммалатовского страбизма. Маршалу можно жестоко шутить, он ведь как отец родной… — Не надо, не ищи. Отдыхай. Это мы так…

Дождавшись, когда бледно-багровый юноша закрыл за собой дверь, Абалиев картинно посетовал:

— С кем Россия воюет, с кем воюет, ва-алла! Дети совсем! Больные дети! Соображаешь, брат?

Токмарев не стал ввязываться в бессмысленную полемику: мол, если вопрос к капитану милиции, то функция милиции — не воевать, а охранять порядок… Впрочем, против бандитов — да, воевать. Что ни скажешь в предложенных обстоятельствах — как бы оправдываешься.

— Знаешь, сколько на его счету, брат? Не смотри, что у него с глазами так… Шесть штук! Хочет семь. Счастливое число.

(Шесть штук. Не людей. Штук.

— Сколько вы убили людей?

— Ни одного!

Для Юзона чеченцы — не люди.

Для боевиков урус — не человек.

Как аукнется, так откликнется.

Кто первый аукнулся — дискуссионно.

Сейчас не до дискуссий…)

— Значит, говоришь, не каждый — террорист? Правильно говоришь, брат. Я, между прочим, «финэк» закончил. Где раньше Ассигнационный банк был. На Грибоедова. Всего две тройки, остальные четверки. Когда будешь в Ленинграде, к Банковскому мостику сходи. Там на спине у грифона — не помню, левого или правого? — сохранилось, наверное, «Марзабек. 1990». Соображаешь?

Ну-ну. «Когда будешь в Ленинграде». Похоже, Абалиев решил за Токмарева, станет тот помогать в поисках «человека» или не станет.

Выбор, признаться, у Артема невелик:

либо идиотическое упрямство, пропагандируемое как героическая стойкость: «Ни за что! Умру, но не стану!»

либо пособничество врагу (бандюк и мент — враги? дык!): «Я подумаю, уважаемый».

Подумать есть о чем…

Долг платежом красен. Цвет крови — красный.

Капитан Токмарев помнит про давнюю (уже давнюю) историю с «авизовками»? Он ведь и тогда тоже в милиции работал. В 1992 году?

Работал. Но по другой линии. ОМОН не УБЭП. И создан для подавления массовых беспорядков, для освобождения заложников, для обезвреживания террористов (не при Марзабеке будет сказано). Расследование экономических преступлений — мимо ОМОНа. Ну да в общих чертах помнит, смутно представляет:

«Авизовки», которые принято именовать чеченскими, всплыли на свет божий вполне случайно.

Сотрудники московской патрульно-постовой службы задержали грузовичок с брезентовым верхом на Петровке у дома номер 17. Вернее, он, грузовичок, их задержал — помешал проезду. Петровка — узенькая, особо не разъехаться. Патрульные и тормознулись без задней мысли, бибикнули требовательно: дорогу, дорогу!