Форс-мажор – навсегда!

Сочтем за лучшее уснуть. Уснуть!
И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность!
Какие сны приснятся в смертном сне,
когда ты сбросишь этот бренный шум:
все птички, мол, на веточке, а ты…
как попугайчик Кеша в клетке!.. Кеша, кыш!
Кыш, Иннокентий! Мне б твою тюрьму —
прозрачную и призрачную сеть…
Вот что сбивает нас, вот где причина
того, что бедствия так долговечны!
Мы маемся вопросом «быть? не быть?»
и упускаем суть того, что было:
Безвестный край, откуда нет возврата
плененным федералам, не смущал,
вменяя капитану быть попроще
и не спешить к своим — к своим ли? вот вопрос!
Так трусами нас делает раздумье…
Какое, блиннн, раздумье! Спать и спать!
И начинанья, взнесшиеся мощно,
сворачивая в сторону свой ход,
теряют имя действия. Но тише!
Катюха? Ты? Не трожь, Катюха, «птичку»!..
Мы завтра сотоварищи втроем
(ну, вчетвером! ну, впятером! не суть)
решим, как быть и — быть или не быть…
А было так… Кыш, Кеша!.. Было так:

Часть вторая

13

Было так…

Не по ТВ! Что ТВ?!

Прошлым летом показали несколько изрешеченных пулями автомашин у молочного совхоза под Грозным с комментарием: расправа федералов над мирными, беззащитными аборигенами. И никто не крякнул, что был комендантский час, что машины не остановились по требованию блокпоста, и что внутри находились боевики с оружием. Неделю ТВ оплакивало невинно убиенных, зная — бандиты!

Впрочем, спустя месяц крокодильими слезами оплакивали сводный отряд омоновцев… Объективность, епть!.. В августе мирные, беззащитные аборигены вошли в Грозный с огнем и мечом. О наших, базирующихся сначала в общежитии, а после прорывавшихся (прорвавшихся!) к правительственному комплексу, ТВ репортажило: их уже разгромили, сожгли, сровняли с землей. Эмоции родных-близких у «голубого экрана» представимы…

(Характерно! И в малоимущих семьях давным-давно цветные «ящики» — it’s a Sony!.. ну, Samsung… А кличут по-прежнему — «голубой экран». Наверно, не только из-за обилия эстрадных гомиков, но и в принципе: мы, государственные-общественные-независимые-коммерческие, завсегда готовы подставить задницу, и даже не за мзду, а по любви…)

А было так…

День первый:

Канонада, треск автоматов, утробный визг минометов.

А это что за небритый клоун в камуфле?!

Къура Даккашев. Мегафон:

— Урус, выходи! Кто не выйдет, тому смерть! Кто выйдет, посмотрим…

Телефонограмма от командования: находиться в здании, ждать дальнейших распоряжений.

До вечера ждали дальнейших распоряжений. Оружие к бою! Из оружия — автоматы и пистолеты. Гранатометов, минометов и прочего полезного добра в общежитии не держали.

«Ястребки», видимо, знали об этом (откуда?!) и давили на психику — шастали под окнами, орали глупости, типа «Урус, сдавайся!»

Хрен в сумку! Мы еще поборемся! Пока поборемся с искушением предпринять вылазку и надавать абрекам по сусалам. Но как же без распоряжений!

Штурм абреки начали с наступлением темноты, когда полностью окружили здание и заняли жилой дом напротив. Штурм — громко сказано. «Ястребки» кружили у общежития исключительно боязливо. Максимум, на что сподобились, — высунуться из-за угла, стрельнуть и тут же убежать обратно.

Боятся. Значит, уважают. Напряжение спало.

По рации переговаривались с командованием: какие дальнейшие распоряжения, епть?!

Дальнейшие распоряжения: находиться в здании, держаться до подхода подкрепления, ждать дальнейших распоряжений!

Впечатление — вот-вот в город войдут федералы и порядок будет восстановлен.

День второй:

Не вошли… Зато предложили помочь артиллерией.

Специалистов по корректировке огня в общежитии не оказалось. А наводка требуется точная. Вокруг — жилые здания да и сама общага…

С вертолетов бы засандалить! Но в предложенных условиях «крокодилы» могли работать не ниже двух тысяч метров.

К полудню у «ястребков» появился танк. Они как-то странно им пользовались — то ли не умели, то ли опасались, что мы спалим. Больше как антураж использовали — только и делали, что фотографировались на фоне.