Форс-мажор – навсегда!

При иных обстоятельствах (времени, места, образа действия) Артем наверняка поскучнел бы. Общение подразумевает диалог. Но — ни малейшего желания развивать тему «служу Отечеству!». А вот впитать и отфильтровать гречаниновское чик-чириканье — пополнение базы данных:

Катюхин испуг про милицию — суета сует. Ордена, видите ли! До понедельника (повестка!) — гуляй… то бишь ночуй безбоязненно.

В актив.

У Гомозуна — своя «гвардия». (Как же, как же! В тамбурах, помнится… На кой Олежеку инвалидствующие гвардейцы в сосновоборской электричке — вопрос, но риторический, не сейчас.) Был авантюристом и остался таковым! Должен объявиться вот-вот.

В актив.

Обрывочные сведения… то-се, «клинической идиоткой надо быть, чтобы с Генкой… ой, прости, Тём!» (Сосновый Бор — город маленький, все все знают), Марик, обмен, индианка Майя-Мая…

В актив.

Ну и по мелочи (а приятно)… Не сегодня завтра таки соберемся полным составом — Артем, Катюха, Марик, Олежек, Ген… кха… (особая статья). А зачем? А хочется! Но не сегодня, ладно? Завтра.

Поспать бы… Минут шестьсот. Он ведь действительно третьи сутки на ногах. Но вынужден обозначаться репликами (не засыпаю… нет, мне интересно… нет, весь внимание… да, чай — обалдеть). И жестко, и ядрена калабашка под затылком! И голова снова потрескивает… трещщщиттт (маловато будет одного сеанса юдинской игротеки «Здоровье»).

— Темуш? Что болит?

— Ничего-ничего.

— Перестань. Я же чувствую. Что?

— Ничего-ничего.

— Голова? Здесь?

— Катюх, спи!

— И здесь, да?

— Да, да! Спи. Пройдет. Таблеток не пью!

(Дежавю, блиннн! Наталья чуть что: «выпей таблетку?» Не пью, блиннн… таблеток. Их никто не пьет! Глотают, если на то пошло. Но и не глотаю!)

— Какие, блиннн, таблетки, блиннн! Ну-ка, раздевайся. Раздевайся говорю! Совсем! Весь вечер упрашиваю!

— Птички уснули в саду? — неудачно съязвил Артем про затихшего где-то в клетях Кешу.

— Одна маленькая, но гордая птичка точно заснула. Вечным сном! — куда удачней съязвила Гречанинова про токмаревское мужское достоинство. — Не очень-то и хотелось!.. Утомляешь, Тем! Часы тоже сними — ты в них какой-то официальный. На живот! На живот ложись. Подчинись, блиннн! Полностью подчинись. Расслабься!

Подчинился. Мужики абсолютно беспомощны, когда у них со здоровьем нелады…

Не слишком ли часто за последние сутки Токмареву предписывают расслабиться? Сконцентрироваться бы, собраться — в свете маячащих перспектив…

— Расслабься!

Массаж? Не массаж? Нечто. Буддизьм. Невесомые касания.

— М?

— Угм-мг-м…

Метельная, завывающая, секущая дрянь рассосалась в розовый туман. Розовый, розовый! Катюха наклонно укрепила в диковинной дощечке диковинную соломину (магазин «Ганг»), воскурила — и поплыло розовое… на цвет, запах и вкус.

Как хороши, как свежи были розы… моей страной мне брошенные в гроб.

Оп! Насчет моей страны, насчет брошенных, насчет гробов… Запрещенный прием — насупиться и отрешенным грудным голосом с хрипотцой: «А было так…» Запрещенный, но весьма действенный. Устоять невозможно! Женское сердоболие откликается мгновенно: «Досталось тебе, ой досталось! Иди сюда, иди…»

Но не посвящать же Гречанинову на ночь глядя в повесть временных лет — о трехмесячных скитаниях по Зоне после того, как он, Токмарев, разобрался с Марзабеком (он ли? не он?)… Смысл?

Знания умножают страдания. Распустишь язык в минуту душевной невзгоды (“А было так…»), свое получишь («Иди сюда, иди…»), но и подругу ненароком подставишь — спрос в нашем деле дорого стоит…