Форс-мажор – навсегда!

Мы добьемся того, что нас и у нас будет не меньше, чем в три раза больше! (Лозунг, достойный красноречивого премьера Беложыпина… Весь мир, как говорят, живет наоборот, а нам предлагают вернуться непонятно к чему!)

Деньги не пахнут.

Эт’ точно! Гриша Левинец и вовсе начинал с АОЗТ «Веспасиан». Нет, начинал он с циничного хулиганства…

Сели как-то Гомозун и Гриша Левинец в «Швабском домике» на Охте. Сокурсники, институт культуры. Весело сидят и, что называется, культурно общаются — пивко замечательное, и его много. Перед уходом Олежек благоразумно сходил в сортир, а Левинец почему-то заартачился: не хочется! на свежий воздух, на свежий воздух! Ну ему, Грише, таки захотелось через пятнадцать минут. А вокруг — свежий воздух и Охта. Такси мимо — рожи у мужиков вроде культурные, но после дюжины кружек на брата… Короче, Левинец — в телефонную будку, а Гомозун на стреме, как бы очередь имитирует. Тут их проезжающая пээмгэшка и сгрибчила. Чуть не припаяли обоим циничное хулиганство — Левинец «паровозиком», Гомозун — пособник. Благо резаной бумаги с картиночками у них после «Швабского домика» осталось достаточно, чтобы откупиться.

И запало Грише в душу… Когда б вы знали, из какого… Умри, лучше не скажешь: нужда заставила. Малая. Именно справление малой, а равно и большой нужды в общественных местах квалифицируется как циничное хулиганство. Гриша Левинец вдохновился проектом — утыкать Питер импортными сортирными кабинками, как в Париже (помнишь, Олег, в Париже?)…

С импортными кабинками не выгорело, но стационарные питерские сортиры Левинец подгреб под себя, вернее, под АОЗТ «Веспасиан». На все иронично-завидущие нападки декларация: «Мы не зашибаем деньгу на естественных нуждах трудящихся, мы сводим под корень циничное хулиганство! Культурной столице — культурный э-э… досуг!» Есть резон, есть. Ведь приспичит посреди Дворцовой площади, и, хоть цинично, хулигань в штаны!.. Вписывайся, Олег, не прогадаешь, не пожалеешь!

Гомозун воздержался от вписывания, а равно вкакивания в АОЗТ «Веспасиан». Может, и прогадал. Но и не пожалел.

Вольно Грише через семь лет в «Коммерсанте-Ъ» на вопрос с подходцем «чем для вас, г-н Левинец, пахнут деньги?» голубоглазо вещать:

«Ничем. Для меня деньги — большое количество резаной бумаги с картиночками, не прилипающей к пальцам. Вы знаете, оказывается, отпечатки пальцев на деньгах не признаются в качестве доказательной улики — во всяком случае, у нас в стране. Именно поэтому деньги метят разными другими способами… Я много раз видел, как их производят — и в России, и за границей. Священного трепета не испытал. Большое количество резаной бумаги с картиночками».

Для Гомозуна деньги пока отнюдь не бумага с картиночками, но и не бедствует он отнюдь. Зато Гомозун гарантирован от вопросов с подходцами «чем пахнут?» (А к слову, Гри! Где ты «много раз видел» — в России и за границей? Отдельная песня, Гри. Встретимся как-нибудь, потолкуем.) Олег Гомозун образовал ассоциацию «Доброхот»…

Что есть «Доброхот»?

Всех расплодившихся после торжества Свободы нищих — под крыло. Вот что!

Скрижаль:

«Отдай мне твоих обессиленных,

твоих нищих, жаждущих глотнуть свободы,

Отвергнутых твоими берегами,

Посылай их, неприкаянных, измученных штормами,

И я освещу им путь в золотые врата».

Скрижаль, допустим, за Океаном, у подножия американской Свободы (баба, красящая потолок, или баба с мороженым… — кому что почудится). Но гуманитарная помощь от тамошней Свободы Свободе здешней лет семь назад шла сплошным бурным потоком. Многие озолотились…

«Доброхот» — не многие. Доброхот — единственный в своем роде. От первого куриного окорочка до последнего галстука-second-hand — людям, людям. Как говорится в среде Гены Чепика, понты дороже денег. У Олежека Гомозуна иная среда, и понты недешевые, на перспективу понты: главное богатство — люди.

Ясно! Задача-минимум — накормить голодных, напоить жаждущих, отдать последнюю рубашку оборванцу! Задача-максимум — поднять всех опустившихся до полноценных членов общества!

Разуме-е-ется! Так всем и толкуй, от жесткосердной мэрии до сердобольной Гречаниновой (speculatio!) — отвлеченные рассуждения, оторванные от опыта и практики. А сам (speculatio!) — размышляй, анализируй, отслеживай. И через семь лет ни один юродивый не вякнет: у-у-у, specu… лянт проклятый! Наоборот! С плакатом выйдут: «Гомозун — наш президент!»