Форс-мажор – навсегда!

Причину Токмаревской унылой мины Марик понял верно: конечно, голова-контузия, но и откушать батюшка, Артем Дмитриевич, готов что угодно, только не тушенку с «Вискасом». Где-то была допотопная крупноячеистая авоська, в которую, при желании, весь ассортимент универсама вместится.

— Бойкот! Гулять!

Котяра покорно прыгнул в распяленную авоську — покопошился, устраиваясь, лапы выпростал наружу, тулово внутри.

Ор-р-ригинально!

Дык! Только так и ходим. Иначе гуляет сам по себе, отвлечешься на миг — ищи-свищи… у Катюхи. (Помнишь Гречанинову, Арт? Не забыл? Нашу Катюху?!) Котяра не совсем юдинский, он и Катюхин тоже. У нее — Кеша, попугай. Марик и подарил. У Кеши с Бойкотом — психологическая несовместимость. Приходится принимать превентивные меры… Авоська — идеальный ограничитель: чуть взбунтанет котяра — приподнимаешь, лишаешь точки опоры… Ку-у-уды денешься, независимый!

Ор-р-ригинально! Сменить, что ли, «beskin» на авоську?

— Что там снаружи за погодка, Арт?

— Дасс им таннвальд финстер ист! — отфутболил цитату, но и объективно доложился Токмарев. В Сосновом Бору и впрямь довольно мрачно… с погодкой.

Надо понимать, Марик выбирал котяру по принципу полной идентичности с каноническим — из Братьев — Василием. Имечко оттуда же. Пусть не Василий, но Бойкот, бойцовый кот. Ах, да! Котяра — не совсем юдинский, Катюхин. Общаются, значит. Домашними зверушками-птичками обмениваются — эдак по-домашнему. Имели виды, помнится, Юдины на Гречанинову, имели…

— Помочь? — Токмарев полез за бумажником.

— Ай, брось!

— Нет, но все-таки…

— Арт! С этим у меня напряженки нет. Приспичит — сам скажу.

— А то возьми полтинник? Вхожу в долю.

— Ты не входишь в долю, а ты — гость. Раздай свой полтинник дружине вещего Олега, если девать некуда.

— Кому-кому?

— Гвардейцам.

— В смысле?

— Ай, ладно. Спрячь, короче. Мне все равно пол-лимона разменивать… А ты поиграй-поиграй пока. Я серьезно, Арт!.. Тут легко. И полностью русифицировано. Сейчас одну программку подгружу… «Мышкой» умеешь пользоваться? Ай, не понадобится. Самый первый уровень выставляю… Дай-ка я тебя привяжу. Во! Все, я пошел, а ты давай-давай, осваивай! Не пожалеешь. И расслабься полностью, расслабься.

Игра называлась — «Stalker». Ну, разумеется!

И, разумеется, Токмарев поначалу не собирался сражаться в «Сталкера».

Пользоваться «мышкой» он умел. Обижа-аешь, Марик!

Артем не столь дремуч, сколь фольклорный тип с прайс-листом из магазина компьютерной техники: «У-у, с-сволочи-буржуи новорусские! Ладно, кошек кормить консервами, когда народ бедствует! Но — коврик для мыши?! За пять долларов! Ващщще! Коврик для мыши, а?!»

Однако Артем и не столь зациклен, сколь иной фольклорный тип, спросонок отметающий женские страхи супруги по поводу скребущейся на кухне мыши: «Как она может там скрестись, дура?! Она же к компьютеру присоединена, а он в комнате!»

Во всяком случае, Артем не игроголик. В детство пока не впал. А Марик, судя по всему, впал. Тряпки-одежки для плюшевого мишки, кукольные автоматики-наручники, кот в авоське, игрушки-сталкеры.

До игрушек ли?!

Но Юдин и в самом деле «привязал» — налепил два датчика на Токмаревские запястья. Паутинные провода от датчиков уходили куда-то вниз, к задней панели компьютера. Движений не стесняли, но свободу передвижения ограничивали. На свой страх и риск Артем не решился стряхнуть их с себя — вдруг повредится что-нибудь? ну ее, хитрую технику, в болото! В болото не в болото, а сиди, как… привязанный, играй…

Что ж… Тем более действительно любопытно. Даже Архару. Явился из кухни, дурашка, на полчасика лишенный нового приятеля: посижу рядом? с полчасика? Осмысленно уставился в монитор. Сиди, Архар, сиди. Но лапами по клавиатуре — ц! У Марика уже есть один такой подобный башковитый…

Игрушка предварительно посоветовала: «Прочти меня».

Прочел… Инструкция-путеводитель.

Отдельной строчкой: «Автор Марк Юдин. 1997»

А-а! Детищем хвастался Марик, усаживая Артема к монитору! Тогда, конечно, необходимо вникнуть и разделить непритворный восторг, с позволения сказать, родителя. Типа: зазвали в гости, а там несносный надоедливый хозяйский отрок — хочешь не хочешь, но терпи-привечай, выражай симпатию: как вам только удалось эдакое сотворить, «автор Марк Юдин»!

И ведь безнадежным двоечником в школе был! Уникум — еврей-двоечник.

— Юдин! О чем ты думаешь?! На второй год ведь останешься?! Понимаешь или нет?!

Глядит вроде умно, хлопает мохнатыми ресницами понимающе, но…

Для гения важнее всего — вовремя родиться. И в нужном месте.

Каллиграф до возникновения письменности: может, и я на что сгожусь?

Догадал черт с умом и талантом родиться в России!

Не было тогда, в восьмидесятые, такой школьной науки. То есть информатику, само собой, преподавать пытались, но дисциплина эта была по значимости в одном ряду с пением или гражданской обороной.

Гм-гм! Билл Гейтс тоже был хроническим двоечником…