Форс-мажор – навсегда!

— По кочану! Тебе помочь? Ты… не один? — звучит двусмысленно, если Юдин с дамой. А если не с дамой? Если не с дамой? Архар сигнализирует, опять же.

— Я-то как раз один! — сварливо уличил Марик. Мол, а вот ты…

— Ну спасибо, др-р-ружище. Рад был тебя слышать. Не скоро теперь свидимся! — Артем показал телодвижением: пошел-ка я! Вопрос — куда? Некуда ведь! Но — отсюда. Или действительно вышибить, с петель снести?

— Открываю! — сдался Марик.

Открыл…

Dead Serious!

— Архар!!! — рявкнул осаживающе Токмарев.

— Бойкот!!! — рявкнул осаживающе Юдин.

Зло внутри, зло. Но и снаружи для того зла — зло. Как кошка с собакой, право! Без «как»…

Гигантский — Артем никогда таких не видел — черно-серый, разводами, кот. Ну да, псов, подобных Архару, тоже редко встретишь. Обонятельно эти оба-два заклятые… особи обнаружили друг-дру… враг-врага сквозь двойную дверную преграду и заранее проявили взаимную н-неприязнь.

А Токмарев с Юдиным недоверчивыми фразками перебрасывались: один? — а ты? — и я! — а по-честному?

По-честному — и Артем один, и Марик один. Не считая… Ну не считать же братьев наших меньших!

Братья меньшие после хозяйских окриков замерли в полуприседе, выражая готовность в любой миг продолжить, так сказать, знакомство накоротке. Если, конечно, не последует дальнейших распоряжений.

— Ц! Архар! Ц! Друг! — распорядился Токмарев.

— Кш! Бойкот! Кш! Друг! — распорядился Юдин.

Архар с Бойкотом переглянулись — будь у них пальцы, покрутили бы пальцем у виска: хозяева совсем сбрендили! это ты-то друг?! а ты, что ли?!.. ну да старший приказал… ничего не попишешь, будем дружить.

— Заходи, не бойся. Теперь не тронет.

— И мой. Не бойся… Ч-черт! Марик! Рад тебя, старикан!

— А я?! Арт! Старикан!

Обнялись. Разумеется, Юдин был не гол, был он одет — по всей форме.

Форма — полувоенная, хаки, типа зарубежной летней-полевой. Тишайший пацифист Марик и облачение эдакого израильского коммандос — несоответствие вопиющее.

Но мало того! В руках у пацифиста был гладкоствольный карабин МЦ-21, который Марик перед объятием («Погоди, Арт!») неловко затолкал в угол прихожей, — неуклюжая громоздкая машинка! ты ее стоймя — она падает! снова ее стоймя — снова падает! тьфу!

Не быть тебе, Марик, бравым воякой, не быть. Хоть обвешайся оружием в манере «железного Арнольда» (куда нажимать, понятие имеешь? А с предохранителя дядя снимать будет?). Хоть генеральский мундир нацепи (полувоенная форма — ПОЛУ-! — и та сидит, как на корове седло). Хоть все стенки изрисуй грозным «dead serious!» (с языками у Токмарева плоховато, вовсе никак, но перетолмачить «смерть всерьез» большого ума не требуется).

Артем тактично «не заметил» милитаристского сдвига по фазе. Захочет Юдин — сам скажет, а не захочет — и бог с ним. Мало ли у кого какие странности обнаруживаются с годами! Мы любим друзей не за их достоинства, а невзирая на их недостатки. Рад тебя, старикан!

— А я звоню, звоню! По телефону…

— А я в Интернете круглосуточно. По телефону со мной — бессмысленно…

— Да уж понял.

— Ну извини.

— Ну извиню… Ма-а-арик! Старикан!.. Не понял, ты один?

…Один Марик, один. Родичи уже лет пять — на исторической родине. И Борис Натанович, и Клара Гедальевна. Выпустили. Во эпоха сменилась?! Раньше, с учетом папашкиной работы, какой там Израиль — Болгария за семью замками. В Москву и то — чуть не под конвоем…

— Кстати, Арт! Мои очень переживали, когда узнали про… ну, что твоя мама… А они — в Москве… До сих пор переживают. Извини, а?

— Ма-а-арик, о чем ты! Забудь!

— Извини, правда.

— Ма! Рик!

— Спасибо, старикан.

— Марк!!!

— Ну все, все…

— М-да… А ты что же?

А он, не исключено, со временем тоже — туда же. Все времени нет. Надо куда-то ходить, бумаги оформлять. ОВИР-фигир… У них же там каменный век. Понаставили списанных компьютеров ради престижа и в шарики-фигарики сражаются напропалую. По уму — даже с той рухлядью все проблемы за час решаются. Так то по уму. В общем, посмотрим… Документы уже тогда были готовы, но у Марика здесь оставались кое-какие обязательства, и он задержался ненадолго, как думалось, а получилось… Отдельная история, Арт. Не хочу. Потом, может быть… А с родичами он так и так ежедневно разговаривает — по Емеле.

— Чего-чего?

Ах да, Токмарев ведь типичный «чайник»! Емеля — е-mail, почта электронная, ну! Соединяет в секунды, информация скачивается тоже в секунды. Почти прямой диалог. Так что для Марика ничего практически не изменилось. Тогда зачем что-то менять?

По поводу «ничего практически не изменилось» — это у Марика глаз замылился. Изменилось все — практически и теоретически. От былого уюта — пшик.

Двухкомнатная у Юдиных.

Зашторенные окна, во избежание «аквариумного эффекта» — первый этаж, зеваки…