Форс-мажор – навсегда!

В голливудско-михалковских «Странствиях…» (буквально только-только!) в батальном кадре избиения женишков нашелся умный-умный — за колонны уклонялся, утишающими ладонями осаживал многобуйного мужа (easy, easy, guy!): погоди, выслушай, противный! ну да, да! мы тут маленько… дык ведь и хавку в дом, и бухло — сами приносили! не гнала же, столы накрывала (хавка чья? бухло чье?)… а мы по-честному ждали — кого выберет! могли ведь повалить на масличное ложе и, как соплюху в подвале, сообща уестествить! да нам за воздержанность орден полагается, медаль в крайнем случае! а ты?!

А он, Одиссей то бишь, послушал умного-умного, послушал и — ты все сказал?! — н-на, получи!

Сказка — ложь, да в ней намек… Вдруг Токмарев, он же законный муж, взбрыкнет?

Да не взбрыкнет, не взбрыкнет, шерочки-машерочки! Хоть вы все тут… конем… ходите! Вот не было печали! (Раньше, лет десять назад, печаль, возможно, и нахлынула бы — не на Токмарева, а на конкурента. Ой, грусть-печа-аль!) А теперь… Баба с возу…

— Ты ночь у Натали… провел? — мазохистски уточнил очевидное Чепик.

— А кто это? — отозвался Токмарев плаваюше. Понимай, как хочешь. То ли «знать не знаю, шалаву, и знать не хочу!» То ли «давай, преемник, колись чистосердечно — может, и не схлопочешь!» То ли «совсем зарвался, хахаль, — жену чужую кличешь по-своему: Натали!»

— У Натальи? — поправился Кайман, признавая: переборщил.

— У жены моей, что ли? — подчеркнуто равнодушно уточнил Токмарев. — А где ж еще!

— Ну и… как?

— Что?

— Как вы… между собой?

— Нормально.

— Не, Айтем! Пойми п’йавильно!

— Нормально, Ген, нормально. Не дергайся.

Что есть нормально?

Не убил, не покалечил, узнав про шахер-махер с квартирой (если б с одной квартирой!)? А то, видишь ли, Тема, у «Каймана» с «Одессеем» устное соглашение — обеспечиваем безопасность по всей поляне. И лично Чепик отвечает за… Так что…

Да нормально, Ген. Не дергайся. Разве взрыв в лифте, но, сам понимаешь (ты-то понимаешь!) — Токмарев не инициатор.

Или возвратился изголодавшийся по женской ласке служивый к бабе (а ничо девочка! по-прежнему ничо!), и они там… переплелись на всю ночь. А Чепик — сбоку припеку, хотя в отсутствие законного супруга преуспел в… во взаимности… Так что…

Да нормально, Ген. Не дергайся. Разве в ванной освежились, но по-домашнему, без… переплетения. И не Токмарев инициатор.

И вообще! Отчитываться? Перед Чепиком?! И в чем?!! А ху-ху не хо-хо?!

— Нор-маль-но!

— Чо ты, Айтем?! Пойми п’йавильно…

— Я и понял.

— Не! Ты неп’йавильно понял! Я…

— Ген! Ты сказал, у нас нет времени. Ты меня понял правильно? Я — у Марика. Надо — позвони. Нет — нет. Понял? Что ты дергаешься?

— Да он меня не очень… Ладно, хе’ня! Его проблемы. Главное сейчас с тобой ‘ешить…

— С собой я как-нибудь решу, Ген.

— Не, ну А’йтем! Опять ты неп’йавильно…

Нет уж, Ген! На сей раз ты неправильно…

Решить с собой — это решить с собой: про батю покойного, про соратника его ближайшего с битлово-припевочными инициалами — Е.Е.Е. Зачем и ехал, по большому счету. К Марику — в первую очередь. Интернет, говорите? Хакер, говорите? Самое то!

Остальные проблемы — да, неожиданные! да, серьезные! да, неизвестно, откуда еще прилетит!.. Артем будет их решать (и решит!) по мере поступления (что-то они, проблемы, всякую меру потеряли!).

Но главное…

Однако не посвящать же Каймана в то, что есть главное для Токмарева! Друг-Чепик и так излишне осведомлен — о второстепенном. И безоглядно довериться другу-Чепику повода нет. Обратный повод Кайман дал — и не один, много.

Марик Юдин — иное дело…

9

«Dead Serious

Мы должны внушать страх преступникам, чтобы они держались подальше от наших офисов, от наших паркингов.

Они должны нас бояться.

А мы должны помнить: если мы лишь раним преступника, он сможет после преследовать нас, он выйдет на свободу и убьет нас, а потом будет совершать новые преступления.

Только смерть!»

Веселеньким плакатом встречает тишайший Марик школьного друга Артема!

Собственно, не одного Токмарева, но всяк сюда входящего…

Глянцевый лист бумаги крепился на второй двери с внешней стороны, а также и такой же на стене в прихожей.

То есть вздумай посторонний вскрыть двойные двери юдинской обители, первое, на что упадет взгляд еще на «полпути», — dead serious здесь, усек?!

А если тот посторонний не усек, продолжил проникновение внутрь, то гляди, посторонний, второе тебе предупреждение, вот оно, на стене, как вошел: dead serious! не влезай, убьет!

Второе, оно же последнее. В обители — не китайцы: сто сорок пятое последнее предупреждение, за которым — сто сорок шестое… В обители — Марк Борисович Юдин (да уж, не китаец!). И не обессудь, посторонний, сам напросился…