Читаем Форпост в степи полностью

Барков вспыхнул, потом побледнел. А граф уже беседовал с Безликим:

— Начинайте заниматься поисками девочки с этой минуты. Вам, конечно, сейчас придется трудно. Но уже со дня на день в Оренбург, по моей просьбе, из столицы прибудет человек. Вы займетесь поисками с ним на пару. Ну а Александр Васильевич будет тенью Чертовки. Он станет следить за каждым ее шагом и движением! От себя обещаю любую помощь: деньгами, консультациями и даже людьми. Но приказываю вам — трудиться лучше прежнего. Как можно скорее Машенька должна быть со мной! Об этом, кстати, я тоже отписал в вашу канцелярию и получил от них добро!

— Я приложу все силы! — сверкнув глазами, ответил Безликий. И непривычное ощущение своей полезности, самостоятельности, в то же время полной зависимости от приказывающего ему симпатичного и немного страшного графа Артемьева охватило его.

— Вот–вот… Вижу, что стараться будешь на славу!

Граф изучающе поглядел в счастливое и в то же время озабоченное лицо Безликого.

— Я очень на вас надеюсь, милостивый государь. Я верю, что ты оправдаешь мои надежды, — сказал он не то грустно, не то ласково и протянул для пожатия руку. — А теперь позови ко мне Лариона. Он, кажется, в конюшне находится.

— Это для подначки, — сказал он Баркову, когда они остались вдвоем. — Этот Безликий будет рыть землю под собой в поисках моей дочки. Вот увидишь. Хватка у него крепкая.

Капитан был ошарашен, утомлен и обижен. Это молниеносное перемещение без согласования с ним, без согласования с Тайной канцелярией казалось ему неоправданным и нелепым. Но, собрав всю свою волю, он вымученно улыбнулся и спросил:

— Не вижу смысла в ваших действиях, Александр Прокофьевич. Он же все равно без моего покровительства ничего не сможет сделать!

— Эге, милостивый государь, не нравится?

Граф посмотрел на Баркова, но тот не проронил в ответ ни слова.

— Твоя задача на том не исчерпана, Александр Васильевич, — продолжил граф. — Напротив, она усложнилась.

— И чем же? — не очень–то весело усмехнулся Барков.

— Об этом я уже говорил, — ответил Александр Прокофьевич. — Ты не должен больше терять время на встречи с Безликим. У него теперь одна задача, а у тебя другая. Отныне твоя цель — только Чертовка! Лишь, как ее теперь называют, Жаклин сможет вывести тебя на место, где она прячет Машеньку. Надеюсь, что отношения между вами не испорчены?

— Нет, — хмуро ответил капитан.

— Тогда расшибись в лепешку, но стань ее любовником, — улыбнулся граф. — Что делать, подскажет тебе вот это.

Александр Прокофьевич вложил в руки капитана пакет с печатью Тайной канцелярии и покачал головой:

— Читай внимательно и запоминай написанное, ибо этот пакет после прочтения его содержимого должен быть немедленно уничтожен!

Пока Барков внимательно перечитывал содержимое письма, граф не спеша прохаживался по избе. Артемьев осторожно наблюдал за выражением лица капитана и скупо улыбался, видя, как оно вытягивается и бледнеет. Александр Прокофьевич остановился у стола лишь тогда, когда капитан вложил прочитанный лист обратно в конверт и обхватил руками голову.

— Вижу, вы все прочли и все запомнили, Александр Васильевич, — сказал он, беря со стола пакет и пряча его в карман сюртука. — Теперь не смею задерживать, капитан! Прощайте, если вдруг нам больше не доведется увидеться…

* * *

По дороге из Сакмарского городка в Оренбург крупной рысью ехали два всадника. Неподалеку от моста они сбили коней на шаг, затем натянули поводья и разом спрыгнули на землю. Попутчики повели лошадей по мосту, решив таким образом немного отдохнуть от скачки. Как только всадники перевели коней на другой берег, один из них неожиданно сказал:

— Да на вас лица нет, Александр Васильевич!

Капитан вздохнул и печально улыбнулся:

— Граф использовал все свои связи при дворе. В результате я отстранен, а ты на коне.

— И вам конечно же обидно?

— А ты думал…

Несколько минут они шли молча. Затем Безликий, видимо, чувствуя себя виноватым, осторожно сказал:

— Если хотите, Александр Васильевич, мы сами оставим все как было?

— Ну уж нет, — угрюмо ответил Барков. — Я не сторонник проявлять непослушание приказам. Я поздравляю тебя с назначением! А за тот плевок, которым «наградил» меня граф, он еще ответит!

— Вы собираетесь призвать его к ответу? — удивился Безликий.

— Следовало бы, — зло ухмыльнулся капитан. — Он подорвал мою карьеру, хотя во всем виноват сам.

Еще несколько минут они шли молча. Но Безликому не терпелось выведать у Баркова то, о чем тот беседовал с графом в его отсутствие, а потому он спросил:

— Вы не обсуждали с графом, как теперь будут выглядеть наши поиски Машеньки?

— Твои поиски, а не наши, — хмуро уточнил капитан. — Отныне девочку ищешь ты и тот, который со дня на день прибудет из Петербурга. Все карты вам в руки.

— А чем же займетесь вы? — удивился Безликий. — Граф же говорил…

— В инструкциях из канцелярии, которые мне «любезно» позволил прочесть граф, мне предписывается занять «свой бессменный пост» у тела Жаклин, — с сарказмом ответил Барков.

— И все?

— Еще прикрывать вас, используя свою должность адъютанта губернатора.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сибириада

Дикие пчелы
Дикие пчелы

Иван Ульянович Басаргин (1930–1976), замечательный сибирский самобытный писатель, несмотря на недолгую жизнь, успел оставить заметный след в отечественной литературе.Уже его первое крупное произведение – роман «Дикие пчелы» – стало событием в советской литературной среде. Прежде всего потому, что автор обратился не к идеологемам социалистической действительности, а к подлинной истории освоения и заселения Сибирского края первопроходцами. Главными героями романа стали потомки старообрядцев, ушедших в дебри Сихотэ-Алиня в поисках спокойной и счастливой жизни. И когда к ним пришла новая, советская власть со своими жесткими идейными установками, люди воспротивились этому и встали на защиту своей малой родины. Именно из-за правдивого рассказа о трагедии подавления в конце 1930-х годов старообрядческого мятежа роман «Дикие пчелы» так и не был издан при жизни писателя, и увидел свет лишь в 1989 году.

Иван Ульянович Басаргин

Проза / Историческая проза
Корона скифа
Корона скифа

Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения. Однако вскоре становится ясно, что не один князь знает о сокровище и добраться до Сибири будет нелегко… Второй роман в книге известного сибирского писателя Бориса Климычева "Прощаль" посвящен Гражданской войне в Сибири. Через ее кровавое горнило проходят судьбы главных героев — сына знаменитого сибирского купца Смирнова и его друга юности, сироты, воспитанного в приюте.

Борис Николаевич Климычев , Климычев Борис

Детективы / Проза / Историческая проза / Боевики

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза

Все жанры