Формула Z

«А-а-а!.. – запаниковал Александр Аркадьич, прыгая в лаковые туфли. – Я что, не вызвал? Уже без семи, трындец какой… Кофе, кофе, скорей бы кофе… но живительный напиток в офисе, в вестибюле у Катюши, а до тех пор надо мозги в кучу, и…»

Николай убьет, думал он, ёрзая в такси. Ну и клал я на него. Тоже мне, вождь всея отдела. Вот ведь закон подлости: прога зависла, «Лихач» этот гребаный приехал через двенадцать минут вместо трех, убил бы урода, сразу видно, что маловерщик… и теперь еще и пробки. Пробки, пробки, пробки… Рододрево укоренили, воссияли промеж племен и языков, а трафик наладить не можем. Как при врагах, чесслово…

Александру Аркадьичу, как и всем его коллегам, полагался по работе пакет «Верность+», и водила вырулил на VIP-полосу, но утренние предпробочные часы были упущены. Уж лучше метро, думал Александр Аркадьич, вдавливаясь в сиденье. Конечно, статус и всё такое, но вот цикловая прикопается – и будет тебе статус. Николай-то всех собак на него повесит, это уж сто пудов.

«Прекрасное далё-око, не будь ко мне жесто-око», – выводил щемящий голос. Радио. Как же без него в такси.

Вокруг медленно, короткими рывками плыла столица. Над приземистым старьем громоздились небоскребы, уходящие в слякотный туман, и пузатые, в десяток этажей, буквы – «СПАСИБО РОДУ ЗА СВ Б ДУ». Каждый день Александр Аркадьич ехал мимо них и всякий раз давал себе зарок: починят эти две «О» – съезжу к Юле. Ну или через виртуал хаб зайду хотя бы. У нее голограф древний, 2D, но плоская Юля, в конце концов, это тоже Юля. Как папа сыграл в ящик, так она и стала, кстати, плоская какая-то. Но ничего, бодрячком. Волосы эти ее синие… и красок-то уже давно не выпускают, забыли эту дурь, так она чернилами для маркера, разводит их чем-то, и руки потом синие, как у покойника. Старики, старики… Тоже своего рода верность, хоть об этом лучше не надо вслух… и не вслух тоже не надо…

«Лихач» медленно тащился по бульвару Матерей, потом застыл. Присох к асфальту. Ах ты ж, затосковал Александр Аркадьич. Наш градовод хоть и верный, а северный туннель как строится с тридцать бородатого года, так и…

Он выглянул в окно. Мимо мельтешили сотни, тысячи зимних ног, заляпанных слякотью, упакованных доверху во всё плотное и серое. На углу сидела бабка-неверщица. В шляпе, надо же, кокетливая какая. Хотя это, наверно, всё, что у нее есть на голову. И пакет на асфальте, конечно, чтоб бросали туда купюры. Вот отменят их, как обещали, – и что они тогда все будут делать? Попрошайка… Все неверщики – попрошайки. Или не все, но в душе – точно все.

Пробка не двигалась, и Александру Аркадьичу пришлось разглядывать бабку. Давненько он не наблюдал за этим народом – всё как-то не попадались на глаза, вот и забываешь, что и такое живет рядом с тобой… На кого-то она похожа, померещилось ему. На Юлю, наверно… все старики похожи друг на друга. И неверщики на верных тоже, вот что интересно, хоть и у Юли с верностью не всё окей…

«Но где же я мог ее видеть, – напрягался он. – Или не ее, а кого-то похожего, вот совсем-совсем… Кинуть ей, что ли, купюру?» У него были с собой – мало ли, терминал глючит или, там, Катюше на чай. Хоть и неверщица, но старая же. Пусть хоть купит батон «Племенной», он по триста восемь, и вроде даже с добавлением натуральной муки…

Выйти, кинуть бабке купюрку и сесть обратно в машину. Дело пяти секунд. Александр Аркадьич даже взялся за ручку двери – и вовремя опомнился. А если пробка в это время поедет? Он хоть и отписался всем, что застрял, но ёлки ж палки…

«Лихач» и правда дернулся, проехав полметра. Ну вот, угукнул Александр Аркадьич. Правильная была мысль. И потом, когда машина короткими перебежками стала отъезжать от бабки, оглядывался и думал: «Хорошо, что не выскочил. Хорошо, что не потратил время. Но ё, где ж я мог ее видеть?..»

И весь рабочий день, набитый суетой и проблемами, у него из головы не шла неверщица в шляпке. Впечатлительный какой, думал Александр Аркадьич. Увидел дно жизни и получил стресс. Надо бы к психологше нашей, жаль, что она сегодня выходная. Она хорошо говорит про заброшенность в мир, вот прямо по сути… Но на кого же, ёлы-палы, похожа бабка-то? Прямо чувство тревоги ощущаю теперь из-за нее, переходящее в неуверенность в себе…

Наверно, это во мне совесть, вдруг понял он. Пожалел бабке купюрку. Или не купюрку, но всё равно. Ничего, они же до ночи сидят. Буду ехать по тому бульвару… хотя, черт, с другой же стороны… Ну ладно уж, выйду. Перейду. А заодно и присмотрюсь к ней получше…

Когда он вышел и перешел, бабки не было.

Место было то же, тут и вопрос не стоял. Либо ушла, либо… на новое место перебежала, понял он. Теперь там просит. Их же гоняют, вот они и бегают, как же не дотумкал-то, балда.

В «Верность+» входило десять минут ожидания, и Александр Аркадьич немного прошелся по бульвару. А неплохо вот так вот сделать паузу, вырвать из своего сумасшедшего графика пару минут и никуда не спешить, а просто…