Формула смерти

Много философского и теологического спора за историю человечества было вокруг именно предопределенности жизни и смерти, пока Маркс не поставил все точки над i, написав: « Случайность есть неосознанная необходимость». При таком порядке вещей, и свобода воли не помеха предопределенности поступка, всей жизни и самой смерти человека. Маркс безусловно, прав; если абсолютизировать свободу воли (в нашем случае: хочу – живу; не хочу – не живу!), с одной стороны. Или точно также, наоборот, абсолютизировать предопределенность каждого шага человека. В любом случае оказываешься в положении буриданова осла (великий схоласт Жан Буридан к этому ослу не имеет никакого отношения). Осел этот, как известно, умер с голоду, между двумя связками сена, расположенными от него на равном расстоянии. Он не смог сделать свой выбор. Но, это уже философия. А печать смерти на лице живого человека, без всякой метафизики и открытия формулы смерти, давно примечаемая реальность.

Если как следует поискать, то у каждого знатока душ, типа Софокла, Шекспира, Данте, Бальзака, Л. Н. Толстова, И. С. Тургенева, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, вплоть до Василия Макаровича Шукшина, можно найти непременно героя, который чуял смерть. Ближе к нам по времени Шукшин. Его герои, раздираемые страстями, сталкиваются с мыслями глобального характера: «Что есть БОГ?», «Почему царь есть Царь?», «Что есть ГОСУДАРСТВО?». И, конечно, (особенно!) что такое смерть? Матвей, герой романа «Я пришел дать вам волю», являясь выразителем шукшинской идеологии, однажды так говорит атаману Степану Разину: «Ты про Исуса-то знаешь?

Ну? Как это?.. Знаю.

– Как он сгинул-то, знаешь? Рассказывал, поди, поп?..

Хорошо знал: ему же там – гибель, в Ирусалиме-то, а шел туда. Я досе не могу понять: зачем же идти-то было туда, еслив наперед все знаешь? Неужто так можно? А глядел на тебя и думал: можно. Вы что, в смерть не верите, что ли? Ну, тот – сын божий, он знал, что воскреснет… А ты-то? То ли вы думаете: любют вас все, – стало, никакого конца не будет. Так, что ли? Ясно видит: сгинет – нет, идет. Или уж и жить, что ли, неохота становится – наступает пора. Прет на свою гибель, удержу нет. Мне это охота понять. А сам не могу.»

А вот еще об этом же. Читаем Шукшина дальше: « Ты, Степан, не жилец на свете. От тебя смертью пахнет.

Степан и Ларька уставились на казака.

– Смертью пахнет, – пояснил тот. – Как вроде травой лежалой. Я чую, когда от человека так пахнет. Значит, не жилец.

– А от тебя не пахнет? – спросил Степан.

– От себя не учуешь. А вот у нас в станице – кто бы ни помирал – я наперед знаю. Подойдешь – даже лихотит, до того воняет. Скажешь человеку – не верит, пройдет время, глядишь: отдал богу душу. Или на войне срубют, или своей смертью помрет. Я – такой. Меня даже боятся. А от тебя сейчас крепко несет.»

В жизни каждого, наверное, взрослого человека встречался некто, кто как шукшинский казак чуял смерть. Конечно, в нашей безбожной стране, в СССР, где, в основном народ не верил ни в бога, ни в черта, к таким людям серьезно не относились.

Безобидные парапсихологи, объединившись в «общество Александра Степановича Попова», известного изобретателя радио без проводов, вынуждены были прятаться от сотрудников МВД и КГБ по подвалам. (Мне до сих пор не понятно, почему?), Они жизнью, здоровьем и смертью человека не интересовались. Не то, что их последователи времен «перестройки», незаконно рожденные «дети» Кулагиной, Джуны и Кашпировского, «экстрасенсы и колдуны в трех поколениях», занимающиеся целительством, ворожбой, снятием порчи и исправлением кармы. Больше всего мне бы не хотелось, чтобы формулу смерти стали бы воспринимать, как экстрасенсорное явление, или еще хуже, как – порчу!..

Нет, друзья народа (как любил повторять мой отец, Василий Петрович Черносвитов). формула смерти, это только начало революции в философских и медико-биологических взглядах на жизнь, здоровье, болезни и смерть человека. Эти взгляды, напомним, были сформированы еще во времена Гиппократа и даже не им самим! Но, с тех пор, несмотря на научно-технический и культурный прогрессы и регрессы в человеческом обществе, они так и не изменялись.

Чем же руководствовались все те, кто мог предвидеть смерть, я право, не знаю, хотя сам за свою жизнь встречал троих таких людей, очень не похожих друг друга. При этом, ни один из них внятно не мог объяснить, как это он предчувствует смерть?.