Формула преступления

В этом месте полагалось бы, чтоб Родион яростно хватил водки, жахнул рюмку об пол или проявил иное гусарство, как настоящий сыщик. Но герой наш в этом отношении не удался. Не к месту проявляет сдержанность и благоразумие. Прямо беда с ним. Он только ответил, что не гарантирует, что за оставшуюся часть суток удастся разыскать украденное.

— Можно! — Гайдов коротко стукнул кулаком.

— Благодарю, что верите в мои силы…

— Не в этом дело… То есть это конечно… Но… Да что там: вы же понимаете, что Макара убили из-за нее. Людей, кому это выгодно, — наперечет. Врагов у него не было, с женщинами не путался, в карты не играл. Образец поведения для юноши.

— Полагаете, что причина убийства — зависть?

— А что же еще? У Макара и рубля золотого не водилось, красть нечего. Вся ценность — эта картина. Да и то когда предстанет перед публикой и все поймут, какой гений появился… Ох, нет, какого гения потеряли… А до тех пор это кусок ткани, запачканной краской.

— Кажется, вы упоминали… — Родион запнулся, словно вспоминая, — что картина принадлежит вам.

— Верно, — Михаил Иванович плеснул новую. — У нас с племянником был уговор: я содержу его, пока учится в академии, а за это все, что напишет он в течение следующих трех лет, принадлежит мне. Глупость, конечно, но Макарка сам потребовал… Гордый был сильно…

— Почему его учебу оплачивал дядя? Он что — сирота?

История оказалась поучительной. Брат Михаила Ивановича и отец Макара, Николай Иванович, после раздела отцовского состояния получил кредитую контору. Дело чрезвычайно прибыльное, но требует постоянного присмотра и молодых сил. У него было два сына, погодки. После окончания гимназии старший Макар заявил, что желает заниматься не грязными деньгами, а, напротив, чистым искусством, для чего собирается поступать в Академию художеств. Отец пригрозил, что, если сын не одумается, будет изгнан отовсюду: из дома, завещания, отеческого сердца и списка живых родственников. Угроза была нешуточная, нрав Николая Ивановича крут и бесповоротен.

Макар не отступил от мечты. И тогда его выкинули на улицу в одном пальто. Помощь пришла со стороны дяди. Не общаясь с братом с момента раздела наследства, Михаил Иванович искренно любил племянника и верил в его талант. И готов был с радостью заменить отца: своей семьи и детей у него не было, да и вряд ли будет. А потому Гайдов предложил Макару переехать к нему, жить, ни в чем себе не отказывая и постигая мастерство живописи. Но и тут Макар проявил характер: потребовал заключить джентльменский договор, по которому дядя обеспечивает его самой дешевой квартирой и дает минимум денег, за что получает права на картины. Ни на что другое Макар не соглашался. Потому что считал: сытый художник — это не художник. Искусство и удовольствия несовместимы. Такой вот гордый юноша оказался…

— Сколько Макар успел написать? — спросил Родион, которого тронуло такое благородное упрямство.

— Немного… Если не считать студенческих работ… Это его первая серьезная картина.

— В таком случае… Мне надо знать, что вы делали вчера с утра до вечера.

Михаил Иванович оторвался от рюмки, которую тщательно разглядывал, и удивленно переспросил. Ему повторили вопрос: «Так что же делали?»

Оказалось, накануне была назначена дружеская вечеринка однокашников по коммерческому училищу. Веселье протекало столь бурно, что разъехались в двенадцатом часу дня. Гайдов прибыл домой и лег спать. Проснулся в седьмом часу, выпил чаю, ждал, что племянник заедет, но того не было. Тогда Михаил Иванович отправился в Александринский театр и после него — на поздний ужин. Более — ничего.

— В каком ресторане отмечали?

— В «Пивато», на Большой Морской. Знаете, что такое пирушка старых друзей?

Ванзаров знал, и еще как. Даже незаметно передернулся от нахлынувших воспоминаний. Мальчишник не забывается. Особенно в «Пивато». Ну, не об этом речь…

— У кого был ключ от квартиры? — хладнокровно спросил он.

— Только у Макара…

— Про запасной ключ за косяком двери кто знал?

— Никакого секрета, все знали. Макар дверь-то запирал, чтоб мальчишки соседские не залезли и картину не подпортили. А свои все знали.

— «Свои» — те, кого подозреваете в грехе зависти?

— Больше некого… — Михаил Иванович наконец осилил согревшуюся рюмку.

— Перечислите, кто на подозрении…

— Друзья его по академии. На курсе их так и называли — три мушкетера.

— Мушкетеров было четверо.

— И у них так же: Макар и три друга… Это…

— Завиток и Хохолок…

— Как вы их назвали?

Извинившись, Родион быстро, но метко описал скандаливших господ.

— Вот и вы их знаете… — согласился Гайдов. — Юные, но известные личности: Илья Глазков и Ольгерд Шилкович.

— Кто третий мушкетер с кисточкой и палитрой?

— Коля Софрониди…

— Знаете их адреса?

— Да они все тут. Еще не успели разъехаться. Прямо Монмартр на Гороховой устроили.

— Живут в этом доме? — излишне резко спросил Родион.