Формула преступления

Все-таки Родион успел раньше и не дал Гайдову вступить в лужу крови. Несчастный дядя успокоился, только в глазах поблескивала влага.

— Извините за вопрос… Это ваш племянник?

Михаил Иванович втянул воздух и тихо ответил:

— Мой… Макарушка… Дорогой мой… Что с тобой наделали, бедный мальчик… Как же они могли…Что же за люди такие, чтоб вот так…

— Посмотрите внимательно: ничего не пропало?.. Нет, оставайтесь на месте… — строго указал Родион, между тем сравнивая след с ботинком Гайдова. И без того ясно: размеры не совпадают. Да и со вторым, скорее всего, нет схожести. Больно нога крупная.

— Чему тут пропадать… — Михаил Иванович прикрыл ладонью глаза. — Сами видите, в каком убожестве пожелал жить… Все ради творчества и картины…

Ванзаров попросил показать тот самый шедевр, который так ждали на выставке. Гайдов встрепенулся, покрутил головой и уставился на пустой мольберт:

— Батюшки! Что же это! Как же я сразу… Так ведь она пропала!

— Почему так решили?

— Да сами не видите разве? — взъярился дядя. — Станок пустой!

— Макар мог снять картину. Может, поискать среди холстов? Склад, что у стены…

— Да вы понимаете, какую чушь городите?! — уже кричал Гайдов. — А еще любитель живописи! Лаку надо просохнуть! Ее трогать нельзя, Макарка окон не открывал, в душегубке сидел, пока слои подсыхали… Все на совесть делал… Мальчик мой…

— Но ведь ко вчерашнему дню она должна была полностью высохнуть…

— Должна! Должна! — передразнил сыщика Гайдов. — Только нет ее! Пусто!

— Переставить Макар никуда не мог?

— Переставить?! Под пол, что ли, запрятать?! Или в шкаф засунуть?! Что же вы за ид… Ох, простите… Не знаю, что говорю…

Не заметив нервного всплеска, всякое бывает в такой ситуации, Родион просил убитого горем дядю подождать во дворе. Тем более на лестнице слышался топот кованых каблуков городового.

Дежурный чиновник Кушкин неторопливо дожил до седьмого десятка и чина коллежского секретаря, мнений иных, чем у начальства, не имел, а способностей — тем более. Службу нес, как полный кувшин: тихо и осторожно. Иных талантов, кроме хорошего почерка для ведения бумаг, не имел, а семью кормить надо. Он безропотно соглашался на воскресные и праздничные дни, за что набавлялось по три рубля к жалованью. На происшествия Кушкин старался не ездить, особенно самостоятельно, в лучшем случае брался вести протокол. Но сегодня, как назло, в участке, кроме него, чиновников не нашлось. Сотрясаясь от внутренней дрожи, Истр Лазаревич прихватил городового и скрепя сердце явился на место преступления.

Полноватый юнец, что нагло заложил пухлые ручки за спину и эдак умничая разглядывал квартирку, Кушкину сразу не понравился. Он хотел было изгнать его, но, узнав, что фигура из сыскной, присмирел. Ванзаров, про которого недобрый слушок докатился уже и до Истра Лазаревича, тут же стал донимать несчастного чиновника умными советами, указывая на следы и улики. Что хуже всего — спрашивать его, Кушкина, мнение. Этого пожилой чиновник боялся как огня. Картина и так предстала удручающая: хладный труп на столе в луже засохшей крови. И тут Кушкин, к своему ужасу, вспомнил, что чиновник, открывающий дело, обязан его и расследовать. То есть оторваться от уютного стола в присутственной части и рыскать по улицам в поисках убийцы. Кошмар наяву — не иначе.

— Что же криминалиста не захватили?

Хоть в голосе юнца и тени издевки не сыскать, Истр Лазаревич решил, что над ним откровенно насмехаются. Потому насупился и заметил:

— А вас, господин Ванзаров, попрошу не командовать тут, значит… Это дело такое, знаете, тут надо с подходом… С пониманием. При чем тут эксперт, когда сами видите, что…

Родион немедленно спросил мнение старшего товарища насчет «что» и заодно орудия убийства. Кушкин, застигнутый врасплох, смекнул, что пора идти к трупу. Это было хуже сибирской каторги или бани в жаркий день.

Наблюдая за коллегой, Ванзаров никак не мог понять, что за странный способ осмотра. Чиновник участка прижал папку к спине, следы и обстановку не рассматривал, а старался находиться от тела как можно дальше. Обойдя его, Кушкин уставился на развороченный висок. Юному сыщику захотелось подбодрить пожилого товарища:

— Как полагаете: удар нанесли заточенным металлическим предметом вроде стилета или каким-то инструментом, например острым концом молотка? Я осмотрел — ничего похожего в комнате не имеется. Вероятно, убийца унес орудие с собой… Как полагаете?

А затем сразу:

— Посмотрите, как интересно: преступник хотел скрыть время своего визита.

— Как же вы это узнали? — испугался Кушкин.

— Жертва села завтракать: самовар плюс яичница. Но на столе — открытая бутылка вина. Вы где-нибудь видели, чтобы ужинали яичницей? Значит, убийца хотел устроить мистификацию: дескать, заходил поздно. Только деталей не учел… Извините… А вы что думаете?

Но и этого мало, опять затараторил:

— Вас, наверно, удивляет, что дверь была на ключ закрыта…

Господин чиновник и думать об этом не желал… И откуда такие прыткие берутся?