Формула грез. Как соцсети создают наши мечты

Лежа на кровати в квартире друга, я читала сообщение от девушки, которую он преследовал уже год. Полгода назад она забанила друга во всех соцсетях из-за его навязчивости, но он продолжал писать ей с фейковых аккаунтов, затем фейки блокировали и все начиналось по новой. Друг выл. Потом совершил две, к счастью неудачных, попытки суицида. Воображаемая любовь по-прежнему не отвечала взаимностью. Придя в себя после клиники, куда он попал, совершив попытку самоубийства, друг снова начал караулить ее у работы с букетом цветов, а всем своим друзьям писал, что они идеальная пара. Я же была выбрана им в качестве посредника для передачи его признаний.

Поскольку последний раз друг видел ее несколько лет назад, главным объектом слежки он выбрал инстаграм своей воображаемой любви. Он мог часами в мельчайших подробностях обсуждать, как она выглядела на фотографиях, с кем была и почему те, кто ставит ей лайки, годятся только на свалку. Словом, воображаемая любовь окончательно оторвалась от реальности. Одержимый едва знакомым человеком, друг не видел себя вписанным в чужой цифровой мирок, целиком состоявший из инстаграм-штампов: букеты, бокалы, закаты, наряды, курорты, пастельные тона, романтические постановочные фотографии. Оказалось, можно быть одержимым другим человеком и при этом ненавидеть его цифровой образ, в том числе взгляд на отношения.

Главное, что нужно знать об идеальных отношениях в инстаграме, – роли в них заранее расписаны. Этапы развития отношений: знакомство, первое свидание, поцелуи на камеру, свадьбы, беременности, рождение и воспитание детей, слезы, кризисы, разводы – всегда или почти всегда движутся по определенному сценарию. В сценарии могут быть вариации и отклонения, но его наличие обязательно, так же как и наличие зрителей. Зритель не просто наблюдатель, а полноценный участник таких отношений, третья сторона, имеющая право голоса. Если случается нечто из ряда вон выходящее, вроде смерти мужа в бассейне с сухим льдом или выкидыш, это всего лишь повод запустить спин-офф знакомого шоу.

Пара, фиксирующая на камеру каждый день семейной жизни, – отнюдь не изобретение социальных сетей. Прототип этого явления появился 50 лет назад на телевидении благодаря авторам и продюсерам документального сериала «Американская семья» («An American Family», PBS, 1973).

Жанр реалити-шоу принято ассоциировать с началом 2000-х, когда в эфир вышли «Большой брат», «Выживший», «Супермодель по-американски» и их многочисленные аналоги во многих странах мира. В России в это же время появился не имеющий аналогов «Дом 2». Тогда же выходят две самые известные киносатиры на реалити-шоу – «Шоу Трумана» и «Эд из телевизора». Новозеландский медиатеоретик Миша Кавка, чья книга «Reality TV»[90] посвящена исследованию генеалогии реалити-шоу, обращается к предыстории жанра и двум ранним телевизионным форматам: скрытой камере и камере слежения (так называемая live-in camera). Первый формат появился на телевидении в 1948 году в программе Candid Camera благодаря продюсеру Аллену Фанту, второй – стал результатом двух документальных экспериментов 1970-х и съемки «реальных» семей, сначала в США («Американская семья»), а затем в Великобритании («Семья», «The Family», BBC, 1974).

В «Американской семье» технологически и, что гораздо важнее, концептуально на много лет вперед были определены основные черты жанра реалити-шоу и впервые показан «обычный человек», который становится публичной фигурой на глазах у телезрителей.

Первый эпизод 12-серийного шоу о жизни богатой калифорнийской семьи Лауд вышел на канале PBS 11 января 1973 года. В течение последующих трех месяцев «Американская семья» стала одной из самых обсуждаемых и рейтинговых программ в истории американского телевидения: каждый новый эпизод смотрели больше 10 миллионов зрителей. Продюсер «Американской семьи» Крейг Гилберт старался сделать акцент на социальном характере шоу и затронуть новые реалии семейной жизни в Америке 1970-х: возросший уровень разводов, женское движение за равные права, разрыв между поколениями и новое отношение к сексу, сексуальности и наркотикам. Когда во втором эпизоде сериала сын Лаудов признался своей матери Пэт в том, что он гей, на глазах у многомиллионной аудитории, или когда в девятом эпизоде Пэт попросила Билла о разводе, стало ясно, что Гилберт нашел семью, радикально подорвавшую традиционные представления о семейной жизни, господствовавшие ранее на телевидении. Конечно, Лауды не были «обычной» американской семьей. Они были богатой, хорошо образованной и конвенционально привлекательной нуклеарной семьей, живущей в восьмикомнатном особняке в Южной Калифорнии, но в то же время они не были идеализированной или пародийной семьей из ситкомов.