Флот решает всё (СИ)

Делом самого Матвея было заталкивать в расположенный сверху, на казённике, приёмник обоймы с медными, длинными, как карандаши, унитарами. Была у него и ещё одна обязанность, секретная, с орудиями никак не связанная. Знали о ней только трое — он сам, Остелецкий, да землемер Егор, помогавший ночью, в темноте готовить сюрприз для французов, если те всё же решатся на высадку и сумеют, сбив береговые посты и подавив батарею, приблизиться к стенам крепости. Молодые люди уже успели проделать все нужные операции «вхолостую», в порядке тренировки — и теперь с нетерпением ждал возможности применить полученные навыки на практике.

И вот, кажется, и дождались… Не прошло и десяти минут после того, как шлюпка с парламентёром пристала к борту «Примогэ», на мачте крейсера взвилась гирлянда пёстрых сигнальных флажков, и африканское небо содрогнулось от орудийного грома — впервые с Крымской кампании 1854-го — 55-го годов снаряды, выпущенные из французских орудий, полетели в русские укрепления.

Эскадра адмирала Ольри открыла бомбардировку крепости Сагалло.

* * *

— Вперёд! Вперёд! — дробно грохотали барабаны, в такт им тонко, по-птичьи, свистела военная флейта. Капралы рвали глотки, подгоняя легионеров к свисающим с борта крейсера верёвочным трапам. — Вперёд, скорее, крепче держи винтовку, помогай товарищу, в шлюпки, в шлюпки!

Капитан Ледьюк наблюдал за посадкой десанта с мостика. Время от времени всю это какофонию криков, топота, барабанного боя перекрывали гулкие орудийные залпы — эскадра бомбардировала крепость Сагалло. Это будет продолжаться, пока шлюпки с десантом не приблизятся к берегу — тогда огонь придётся прекратить из опасений, что лёгшие недолётами снаряды могут угодить в шлюпки.

(111)

— Вперёд! Вперёд! Спускайся! Рассаживайся по банкам!

От борта «Примогэ» отвалил пыхтящий тонкой трубой паровой катер — на буксире он тащил баркас и два вельбота. На корме одного из них Ледьюк разглядел колёса орудийного станка — пехотная митральеза системы Реффи, неплохо показавшая себя во время войны с пруссаками но, увы, давно уже успевшая устареть. Впрочем, для сosaques sauvages[1] сойдут и такие — годились же они против аннамитов, негров и прочих туземцев, не имеющих понятия о последних достижениях цивилизации, вроде магазинных винтовок или недавно изобретённого пулемёта американца Хайрема Максима?

(113)

— Вёсла разбирай! Навались! Помните о Камероне!

Битва при Камероне, состоявшаяся больше двадцати лет назад, во время Мексиканской экспедиции — это что-то вроде фетиша, символа Иностранного Легиона. Тогда, тридцатого апреля 1863-го года рота этого подразделения вступила в бой с двумя тысячами мексиканских солдат. Легионеры почти все погибли, но не сложили оружие — и с тех пор годовщина Камерона — официальный День Славы Иностранного Легиона.

Жаль, что сегодня не этот самый день, усмехнулся Ледьюк. Жара в апреле не такая удушающая, как летом, да и легионеры были бы, надо полагать, пошустрее головорезы были бы порезвее. А может, и наоборот — перепились бы вусмерть, и пришлось бы грузить их в шлюпки на манер мешков с мукой…

— Навались! Навались! Вперёд!

Барабаны смолкли — барабанщики, закинув свои инструменты за спину и зажав под мышкой винтовки, карабкались в последнюю шлюпку. И сразу стали слышны дребезжащие аккорды — их выколачивал на своём, похожем на сковородку с длинной ручкой тот малый, которого Мичман, помнится, назвал Фанфан-Тюльпаном. И, похоже, старался он не зря — шлюпка, подгоняемая дружными гребками, обгоняла своих товарок и, похоже, первой подойдёт к берегу, обогнав даже паровой катер с тяжело гружёными баркасами на буксире. Легионеры выводили какую-то незнакомую Ледьюку песню, с уханьем налегая на вёсла.

Гр-р-рах! Гр-р-рах! — снова ударили орудия, и сразу закричал сигнальщик:

— Адмирал приказывает прекратить огонь!

Ледьюк поднял к глазам апризматический бинокль — две длинные медные трубки с гуттаперчевыми наглазниками. Да, всё верно — до берега головным шлюпкам осталось не больше полутора кабельтовых, дальше стрелять опасно.

— Задробить стрельбу! Банить стволы!

Орудия поползли, возвращаясь в диаметральную плоскость, а номера прислуги уже изготовились с длинными, снабжёнными проволочными щётками, банниками — надо было удались с нарезов пороховой нагар и медь, сорванную с направляющих поясков снарядов. После этого стволы снова развернутся в сторону берега, но стрелять, скорее всего, уже не придётся — разве что, салютовать флагу Третьей Республики, когда он взовьётся над развалинами этой жалкой крепостцы. А если там и остался кто-то живой — штыки у легионеров острые, они знают своё дело и не привыкли отступать.

— Вперёд! Вперёд! Помните о Камероне!

* * *