Флакон смерти №5

Она еле сумела дождаться окончания этого представления, когда невысокий, облаченный в клетчатую рубашку, абсолютно лысый и крайне бородатый молодой автор, в смешной черной шапочке с красным помпоном, шароварах и нелепых очках, появился перед публикой и снисходительно внимал громким аплодисментам.

Дроник, также усиленно бивший в ладоши, произнес:

– А все хлопают. Потому что это так гениально или потому что так ужасно?

Услышавший его замечание театрал рядом пробасил:

– А вы думаете, что в современном театре существует отличие?

Наконец, явно пресытившись современной культурой театрального андеграунда, муж взял Зою за руку и потянул ее на улицу.

– Так и не понял, почему бюстгальтер был красный и отчего он должен был, как в «Бриллиантовой руке», с треском на ней лопаться, – произнес он. – Но, думаю, красный, потому что не нашли оранжевого или розового.

– Вот видишь, ты уже размышляешь над содержанием пьесы и над тем, что хотел сказать нам автор, значит, это на тебя подействовало, – пробормотала Зоя, которая даже на улице чувствовала аромат прелых ландышей, который пер из подвала театра.

Муж, рассмеявшись, чмокнул ее, заявил, что неплохо бы сейчас отужинать, и стал рассуждать, куда им лучше поехать, в «Жетэм» или «Луи-Филипп». А Зоя, взирая на вытекающую из подвала солидную публику (менее солидная позволить себе билеты по ценам экспериментального театра вряд ли была в состоянии), все вдыхала струившийся поверх голов театралов запах прелых ландышей.

Она нашла в мобильном Интернете имя актрисы, которая издавала запах смерти.

– Ты ведь подождешь меня здесь? – произнесла Зоя. – Мне надо вернуться. Я недолго!

И прежде чем муж успел ответить, бросилась обратно в подвал.

Отыскав металлическую дверь, из которой появлялись актеры, Зоя прошла в нее и попала в помещения, служившие гримерками.

Завидя звезду старых комедий в зеленом балахоне, но все еще без красного бюстгальтера, Зоя спросила:

– А как мне найти Арину?

Арина Дудина и была той актрисой, которая издавала аромат прелых ландышей с металлической ноткой.

– Я что вам, справочное бюро, что ли! – произнесла звезда старых комедий, и Зоя в ужасе поняла, что та едва держится на ногах, потому что вдрызг пьяна. Интересно, она была наполнена под завязку уже на сцене (и тогда надо было отдать должное ее гениальному таланту скрывать это от зрителя) или успела упиться в рекордно короткие сроки после окончания перформанса (и тогда следовало восхититься скоростью метаболизма ее актерского организма).

Подвернувшийся лысый бородатый автор, взяв Зою под руку, увел ее прочь.

– Вы бабушку советского кинематографа после спектакля не беспокойте, у нее свой моцион. Высокопроцентный. Так вы хотели к Аришке? Я вас провожу…

Он повел ее по лабиринтам бесконечных коридоров, требуя у Зои, в которой опознал зрительницу сегодняшнего представления, высказать свое мнение о его пьесе.

– Такого я еще никогда не видела! – честно ответила она, ничуть не кривя при этом душой.

Автор расплылся в улыбке:

– О, это я от многих слышу! Значит, пьеса вас потрясла?

Зоя кивнула, едва сдержавшись, чтобы не добавить, вспомнив о неудобных стульях, на которых им пришлось сидеть больше двух часов: «…И проскрипела!»

Автор, стукнув в одну из дверей, громко произнес:

– Ариша, к тебе поклонница!

И, взглянув на Зою, сказал:

– Вам автограф не дать?

Зоя призналась:

– Нет, спасибо. Не смею после напряженного дня обременять вас столь пустяковыми просьбами…

– Это вам спасибо! Я уже работаю над второй и третьей частью пьесы! Ведь каким вопросом задается публика после первой?

«Связанным с красным бюстгальтером?» – предположила Зоя, но про себя, не рискнув высказывать эту крамольную мысль вслух.

И вдруг испугалась, что ответа из-за двери не последует. Запах был почти непереносим, не исключено, что там, в гримерке, находилось уже мертвое тело.

– Так вы не поняли, в чем соль? Ничего страшного, никто не понимает! – произнес триумфально автор. – Вы, конечно, хотите знать, но я не скажу. Придется дождаться второй и в особенности третьей части. Вы ведь на них придете?

Зоя, которая в ужасе пялилась на дверь, из-за которой струился аромат смерти, судорожно кивнула.

– Войдите! – раздался наконец мелодичный голос, в котором Зоя, к своему облегчению, узнала голос Арины Дудиной.

Автор, то ли забыв, то ли наплевав на то, что хотел только проводить Зою, вместе с ней ввалился в гримерку актрисы.

Та, в черном спортивном костюме, с забранными назад волосами, сидела перед зеркалом и профессиональными легкими движениями снимала грим.

– А вот и мы! – заявил автор, подходя к Арине и целуя ее в щеку. – Ты была сегодня великолепна, дорогая! Только вот как ты думаешь, не лучше ли сразу после слов о том, что зима заканчивается…

Да, в гримерке пахло смертью, только вот какой именно? Странно, но сказать это Зоя была не в состоянии. Но то, что эпицентром смерти была актриса Арина Дудина, являлось фактом непреложным.

Точнее, неперенюханным.