Флаг миноносца

Она засыпала его вопросами, не давая сказать ни слова. Из землянок и шалашей вышло несколько бойцов. Людмила встречала каждого радостным восклицанием:

- Писарчук! Тютькин! Гришин! До чего ж здорово, что я снова в полку!

По соседней просеке прошумела машина. Кто-то из бойцов сказал:

- Разведка прошла. Дело будет.

Людмила посмотрела в ту сторону, откуда донесся шум мотора, но не увидела ничего, кроме темных ветвей.

В маленькой палатке Сомина при свете коптилки из 37-миллиметровой снарядной гильзы - обычное фронтовое освещение - Людмила заметила на Сомине лейтенантские погоны с двумя звездочками. Это вызвало новый взрыв восторга:

- Ты так, пожалуй, до маршала дойдешь!

Напоив гостью остывшим чаем с наперченной консервированной колбасой, Сомин уложил ее отдыхать на своем месте и отправился спать к матросам. Людмила задула коптилку, блаженно вытянулась на свежих листьях, покрытых соминской щинелью.

Сон уже подступал к ее отяжелевшим векам, когда снаружи раздался окрик: "Боевая тревога!" - и ожил, зашумел тихий лес. Замелькали трехцветные фонарики, загудели десятки моторов. Ломая сучья, громоздкие боевые машины выкатывались на дорогу и тут же исчезали в майской росистой темноте.

2. НА МЕРТВЫХ ЯКОРЯХ

Майская ночь коротка. Арсеньев беспокойно поглядывал на светящийся циферблат часов. До рассвета полк должен был так устроиться на огневых позициях, чтобы противник не заметил никаких изменений в степи. За последние полтора года капитану 2 ранга приходилось вести бои в самых различных условиях: в степи и на водных рубежах, в ущельях и на перевалах. Во всех случаях он решал задачу с помощью маневра. Даже в Шапсугской, в узком пространстве между гор, можно было выдвигать вперед и оттягивать назад боевые установки по мере надобности. Арсеньев мастерски использовал эту возможность. Потери в личном составе всегда были относительно невелики. Сейчас предстояло нечто новое. Много дней, а возможно и месяцев придется провести в совершенно открытой степи, которая отлично просматривается с высот, занятых противником. Пока фронт не будет прорван, нечего и думать о маневрировании. Здесь нужно зарыться в землю, стать на мертвые якоря и не трогаться с места, несмотря ни на какой огонь.

Матросы рыли укрытия. Для каждой боевой машины копали глубокие аппарели. Рядом - щели для расчетов, ниши для боезапаса, небольшие окопчики, в которых будут находиться командиры дивизионов.

Лопаты безостановочно поднимались и опускались, выкидывая жирную землю, переплетенную крепкими корнями степной травы, уже успевшей пожелтеть и поблекнуть за первые недели мая. Кроме этой травы, не было никаких других средств маскировки. Куски дерна, влажные от росы, складывали рядом, чтобы прикрыть ими оголенную почву.

Арсеньев подошел к одному из орудийных расчетов. Аппарель здесь уже была готова. Боевая машина осторожно вкатилась в нее по пологому спуску, погрузившись вместе с кабиной. Над землей виднелись только спарки, на которых лежали светлые снаряды. Их прикрыли маскировочными сетями и забросали травой.

- Глубже ройте щели для личного состава! - тихо сказал Арсеньев командиру батареи Баканову.

- Есть рыть щели поглубже, - шепотом ответил Баканов.

Младший лейтенант Шацкий, который недавно возвратился из госпиталя, работал вместе с матросами. Сноровка кочегара пригодилась. Шацкий переходил от расчета к расчету. Он не говорил почти ничего. Молча отбирал лопату у того, кому было трудно, и показывал, как надо выбрасывать землю, чтобы тратить поменьше сил.

- Дай лопату! Смотри! Понял? Делай, как я.

Бесшумная работа продолжалась уже много часов. Матросы скинули гимнастерки. Мокрые спины приятно обвевал ночной ветерок. Хрупкая, непрочная тишина стояла в степи. Только время от времени коротко посвистывали пули, долетавшие из траншей противника. На западе вспыхивали и рассыпались ракеты.

Арсеньев пошел дальше. Дивизионы располагались широкой дугой на значительном расстоянии друг от друга. До рассвета оставалось не более часа, когда командир полка вернулся на командный пункт. Здесь на вершине холма уже был оборудован блиндаж в три наката. Чуть пониже размещался блиндаж радистов. Арсеньев приказал связаться с полковыми тылами. Они оставались в том самом лесу, километров за десять от передовой, откуда полк пришел на этот рубеж.

В телефонной трубке раздался голос Людмилы: "Передайте восьмидесятому: Ропак выехал к вам".

Радист поднялся на командный пункт и передал эту короткую фразу Арсеньеву. Командиры дивизионов, которые пришли с докладом о готовности своих подразделений, встали при этом известии.

- Через четверть часа боезапас будет здесь, - сказал Арсеньев, встречайте. Соблюдать полную тишину. Напоминаю: начало артподготовки в пять ноль-ноль.

В пять чясов без одной минуты Арсеньев вышел из блиндажа. Утренняя свежесть еще властвовала над степью. Бархатный шмель гудел над цветком, перенесенным вместе с дерном на перекрытие блиндажа. Гудение шмеля, легчайший шелест трав - и больше ни одного звука. Впереди - только холмистая равнина. Сзади - довольно далеко - обгорелые трубы станицы Крымской.