Возможно, хотя этому нет прямых подтверждений, абрамовское письмо Петру Демичеву сыграло свою роль и в судьбе «Нового мира», где вскоре сменился главный редактор. К руководству журналом пришёл Сергей Сергеевич Наровчатов – именитый поэт, довольно заметная фигура не только в происходящем литературном процессе, но и в общественной писательской жизни.
Третий роман пекашинской саги, как и предыдущие два, был восторженно встречен читателями. И как прежде, письма с благодарностями от читателей находили Фёдора Абрамова и в ленинградской квартире, и в Комарове. Те, кто не знал адреса писателя, писали в «Новый мир» с неизменной просьбой переправить письмо Фёдору Александровичу. Так, некий Турченёв в своём письме от 15 марта 1973 года, сравнив Абрамова с Толстым, а «Пути-перепутья» с «Казаками», привёл отрывок из рецензии Евгения Тура на «Казаков» из «Отечественных записок» 1863 года: «В этой повести бездна поэзии, художественности, образности. Повесть не читаешь, не воображаешь, что в ней написано, а просто видишь: это целая картина, нарисованная рукою мастера, колорит которого поразительно ярок и вместе с тем верен природе; в нём с ослепительной яркостью соединена правда красок… Это сама жизнь с её неуловимой прелестью».
Профессор Московского университета, литературовед Александр Иванович Овчаренко, прочитав «Пути-перепутья», писал автору романа:
«Эх, дорогой Фёдор Александрович, знали бы Вы, сколько рукописей приходится мне читать! Иногда берёт огорчение, изработан что ли русский язык? Иссякло художественное воображение? И вдруг – Ваш роман, написанный таким первозданно чистым, таким отвеянным языком. Горсть за горстью рассыпали Вы такие круглые, ёмкие слова, что за ними хочется ползать по полу и собирать, как жемчужины, выброшенные на берег морским царём. Слова отливают у Вас, как отливает гранями хорошо отшлифованный алмаз. Я равнодушен к драгоценностям, но, читая Ваш роман, чувствовал себя богачом, перебирающим, пересыпающим из руки в руку алмазы… великолепных, очищенных от шелухи русских слов».
Но находились и такие, кто вместе с восторженными отзывами о романе находил в нём незаконченный лейтмотив повествования о Пекашине и его обитателях.
«Я не согласна с таким концом Вашего романа “Пути-перепутья” и прошу продолжить его, – писала 20 апреля 1973 года О. Дубровина из Киева. – Нельзя обрывать на таком остром моменте. Читатели хотят знать, чем же закончилось с Лукашиным и с авторами защитительного письма, и с Зарудным. И хочется ещё встретиться с симпатичным Михаилом и его сестрой Лизой. Дайте же нам это свидание».
Солидарен с Дубровиной был и Л. Лебедев, написавший в «Новый мир» 24 апреля 1973 года: «Жаль, что повесть не доведена до конца, а надо бы…»
Оборвав роман, по мнению читателей, на самом интересном, Фёдор Абрамов поставил точку в последней строке, но не поставил таковой в умах читателей, призвав их тем самым глубоко поразмыслить, проанализировать судьбы Михаила и Лизы Пряслиных, подписавших письмо, и Егорши, не пожелавшего этого делать, Лукашина, оказавшегося под следствием, и многих других героев романа, чьи образы, как бы отступив за кулисы действа, стали своеобразным фоном для драматической развязки, концовку которой должны были довершить сами читатели. Заставить читателя думать – вот цель абрамовского слова! И в то же время Абрамов, выводя в свет «Пути-перепутья», понимал, что читатель неминуемо запросит продолжения, вот только с этим продолжением Фёдор Абрамов отступит во времени на целые 20 лет.
Но ни публикация романа «Пути-перепутья» в «Новом мире», ни получение огромного числа благодарных читательских откликов, ни выход в свет сборника «Последняя охота» с реабилитированной повестью «Вокруг да около», ни январская поездка в Японию и короткий десятидневный выезд в Верколу с заездом в Суру не принесли абрамовской душе спокойствия.
7 апреля в письме писательнице Галине Яковлевне Симиной, просившей у Фёдора Александровича предисловие к своей книге сказок, Абрамов поделится с ней тревожными мыслями: «Мой новый роман “Пути-перепутья” начали громить в Москве, причём в очень высоких инстанциях. В этих условиях моё предисловие не только не поможет Вам, а лишь повредит… Надо мной разразилась или разражается очередная буря. Тяжело и горько всё это, но будем мужаться».
Кроме того, после выхода в свет романа «Пути-перепутья» в ряде периодических изданий стали появляться сомнительного содержания критические статьи, в тексте которых были намёки на несовершенство произведений Фёдора Абрамова.