Финли Донован избавляется от проблем

По данным полиции, муж и жена из Арлингтона один за другим пропали без вести, что заставило полицию задуматься о возможном наличии преступления. Патрисия Миклер позвонила в местное отделение полиции около семи вечера в среду и сообщила, что ее муж Харрис Миклер исчез и что она ничего не слышала о нем с тех пор, как он накануне вечером ушел на работу. Но когда полиция приехала к ней домой взять заявление, миссис Миклер не открыла дверь. В полиции забеспокоились после того, как безуспешно пытались связаться с ней по телефону и несколько раз приходили к ней домой, но тоже напрасно. Сегодня полиция начинает расследование местонахождения пары.

Камера переместилась на улицу Миклеров; соседи говорили одно и то же. Нет, они не заметили ничего странного. Нет, Миклеры были самой обычной, спокойной парой, у них не было ни детей, ни питомцев. Оба много работали в солидных фирмах, от них не было никаких проблем. Когда диктор прервался на рекламную паузу, Ника все еще крепко сжимала мою руку.

– Мамочка, я могу идти? – Делия оттолкнула миску с лишь наполовину съеденной порцией, выразительно наморщив нос.

– Да, милая, – сказала я глухим голосом. – Вымой руки и можешь поиграть в своей комнате.

Как только Делия поднялась наверх, Вероника повернулась ко мне.

– Что будем делать?

Такого сюжетного поворота я не планировала.

– Мы не будем паниковать, – твердо сказала я. Кого я обманывала? Мы уже были в панике.

– Где она, черт побери?

– Патрисия? Скорее всего, она испугалась и сбежала из города.

– Это делает ее подозреваемой! – От гневной вспышки Вероники Зак вскинул перемазанное соусом лицо. Его глаза метались между мной и Никой, и она понизила голос: – Если полиция найдет ее, она может им все рассказать. – Она схватила со стойки мой мобильный и сунула его мне. – Позвони ей и скажи, что она совершает ошибку. Она должна вернуться.

– Я звонила ей дюжину раз. Она не отвечала на звонки, поэтому я поехала к ней домой…

– Ты с ума сошла?

– Меня никто не видел.

По крайней мере, я надеялась на это. Я судорожно сглотнула, вспомнив нож, торчащий из задней двери Патрисии.

– Но… пока я там была, появились двое.

– Кто?

– Не знаю. Но, думаю, это могли быть те, о ком предупреждала Патрисия. Они оставили записку. Думаю, они могли быть клиентами Харриса. Думаю, он обкрадывал их. Я вскрыла адресованный ему конверт и нашла банковскую выписку…

– Вскрыла конверт? Теперь там повсюду твои отпечатки!

Я потянулась к карману и положила банковскую выписку на стол.

– Все в порядке. Я забрала ее с собой.

Ника поперхнулась. Она схватила выписку, открыла ее и бегло просмотрела, щуря глаза.

– Двенадцать поступлений, все в первый день месяца, на одну и ту же сумму. Думаешь, он присваивал деньги своих клиентов?

Я кивнула.

– Все еще хуже. Переверни страницу. – Ника перелистнула выписку к странице с итоговым балансом, ее рот повторил очертания большого жирного нуля внизу страницы. – В записке говорилось, что у Патрисии есть двадцать четыре часа, чтобы вернуть то, что она взяла.

– Думаешь, это они убили Харриса?

– У них точно был мотив. И они хотят вернуть свои деньги. И у нас семьдесят тысяч из этих денег.

Вероника расхаживала по кухне, прижимая к себе мой телефон.

– Патрисия заплатила нам наличными. Если эти люди следили за вами от бара до дома, они видели, что у вас было свидание и он выпил слишком много. Они никак не могли узнать, что Патрисия наняла тебя. С половиной миллиона долларов в кармане она может уехать куда угодно. Если они не найдут Патрисию, они и нас не найдут. Так?

– Так.

Зак заерзал на своем стульчике. Я вытерла с его лица соус, сняла со стульчика, и он заковылял вслед за сестрой.

Ника упала на стул. Она отодвинула от себя тарелку на середину стола и посмотрела на нее так, будто ее сейчас стошнит.

– А что, если полиция найдет Патрисию раньше нас?

– Единственное, что она обо мне знает, – мой номер. Она не знает ни моего имени, ни адреса. Я сомневаюсь, что она сможет меня опознать.

На мне были высокие каблуки, парик и много косметики. Надеюсь, этого достаточно.

– Кроме того, у меня есть ты – для алиби.

– А я думала, что я – сообщница.