Fidem

Девять лет назад жители деревни поблизости от монастыря Сакро-Монте-ди-Варалло поведали миру о чудодейственном источнике, что пробился в одной из окрестных скал. Вода, извергаемая из него земными недрами, отличалась удивительным вкусом, а люди, осмелившиеся попробовать ее, уверяли, что помолодели на двадцать лет, излечившись при этом от мучивших их болезней. Весть о «Святой воде Сакро-Монте» облетела Туринскую марку с такой скоростью, будто передавалась не из уст в уста, а самыми мощными радиостанциями Турина во всех направлениях и на всех частотах. Уже к исходу третьего дня монастырь был окружен толпами страждущих, а к пятому их сделалось столько, что забеспокоились при маркграфском дворе – такое стечение паломников неизбежно вело за собой всплески холеры и тифа, не говоря уже о том, сколько среди возбужденной чудесами паствы происходило обыкновенной поножовщины и грабежей.

Люди, дорвавшиеся до чудодейственного источника, алкали из него с такой жадностью, будто в жизни ничего не пили, и даже купались в нем, а некоторые даже и крестились. Чудодейственная вода обнаружила в себе свойства лечить не только чуму и сифилис, но и запущенные генетические болезни, за которые не взялись бы даже придворные маркграфские врачеватели. Гримберт сам видел, как немощные старики, окунувшись в святой источник, отбрасывали прочь костыли и выходили на своих двоих, лучась счастьем и исступленно выкрикивая молитвы.

Чудо закончилось на шестой день, когда Гримберт распорядился провести анализы чудодейственной жижи, бьющей из скалы под монастырем. Результаты их оказались неутешительны. «Святая вода Сакро-Монте» оказалась жидкостью из прохудившегося контура охлаждения монастырского реактора – чудовищно загрязненной и несущей в себе такую дозу радиации, что могла бы свалить коня. Страждущие паломники были немедленно разогнаны, чудодейственный источник запечатан, но пять дней промедления сказались в самом скором времени. Если верить донесениям, не меньше трех сотен человек погибли в первый же месяц от острой лучевой болезни, сколько же их расползлось восвояси, смертельно пораженных и харкающих кровью, никто уже не считал – время чуда закончилось.

Или одиннадцать лет назад, когда чудо сошло на одного отшельника, ютящегося в горах, утверждающего, что видел во сне тринадцать черных козлов и был благословлен самим Иисусом Христом, сделавшись защитником нищих и убогих!.. Дело вполне могло закончиться самым настоящим мятежом, если бы Гримберт вовремя не разглядел источник неприятностей в зародыше и не приказал удавить самозваного святого.

Тринадцать лет назад…

Довольно, подумал Гримберт. Хватит.

Любое чудо тянет за собой целый хвост из событий подобно тому, как комета, чертящая траекторию по ночному небу, несет свой – из раскаленных газов и льда. Вот только далеко не все эти события так же благостны, как породившее их чудо.

Петляя меж монастырских построек, старых складов, рефекториев и цистерн, Гримберт, сам того не замечая, вывел «Серого Судью» к южной оконечности крепостных стен. Здесь было куда меньше монахов и паломников, чем в тех частях, что примыкали к собору, отчего двигаться было легче – не было опасности наступить на кого-то ненароком. Но Гримберту быстро надоело мерять шагами уложенный серой брусчаткой монастырский двор.

Южная башня. Двинувшись к ней, Гримберт обнаружил отсутствие охраны – времена, когда ее стерегли бдительные монастырские стражи, канули в прошлое, как канули в пучины Сарматского моря грозные дредноуты кельтов. Когда они с Берхардом приближались к Грауштейну на пароме, эта башня казалась небольшой, едва выдающейся из общей цепи сторожевых башен, но теперь, подойдя к ее подножию, Гримберт получил возможность оценить ее истинные размеры.

Огромное сооружение из камня предназначалось для того, чтобы его защищали не только люди – человеческая плоть куда слабее гранита, – но и рыцари. Гримберт ничуть не удивился, обнаружив нахоженную исполинскую лестницу, широкой спиралью ведущую наверх, достаточно широкую, чтобы по ней могли пройти два «Судьи» плечом к плечу.

Ему не хотелось разглядывать монастырские фортификации, как и пялиться в воды окружающего его мертвого океана, но обжигающим мыслям, крутящимся в его голове, требовался аккомпанемент в виде тяжелого гула доспеха, гонящего охлаждающую жидкость по своим металлическим венам, и ритмичных шагов. Требовался жар большого тела и его сила.

Была ли смерть Франца трагической случайностью из числа тех, что неизбежно обрамляют собой всякое чудо? Или частью плана, который он, Гримберт Туринский, привел в действие, неосторожно сунувшись в расставленную специально для него ловушку?

Грауштейн – вотчина приора Герарда. Здесь он не просто силен, здесь он всевластен, одно его слово повелевает рыцарской гвардией из закованных в сталь монахов-рыцарей, отпирает двери и заряжает орудия. Если он заподозрил, что под серой броней «Судьи» скрывается его заклятый враг, мог ли он разыграть это представление?