Ферма животных

Сами свиньи не работали, а только руководили и надзирали за остальными — благодаря превосходству в знаниях, эта обязанность легла на них самым естественным образом. Боксер и Кловер впрягались в сенокосилку или тяжелые грабли на конной тяге и упорно ходили по полю круг за кругом, а свинья шла сзади и по мере надобности отдавала команды: «Но-о, товарищ! Пошел!» или «Тпру, товарищ! Тпру!». Удила и поводья, конечно же, были теперь не нужны. Все животные, вплоть до самых мелких, приняли участие в ворошении и уборке скошенного сена. Даже утки и куры весь день трудились на солнцепеке, нося крохотные пучочки травы в своих клювиках. В итоге они разделались с сенокосом на два дня раньше, чем работники Джонса в прошлом году. Мало того, такого большого сбора сена ферма вообще никогда раньше не видела. Уборку удалось провести совершенно без потерь. Зоркие куры и утки подобрали с полей всё до последнего стебелька. И ни одно животное не украло ни травинки.

Всё лето дела на ферме шли как по маслу. Животные никогда в жизни даже не подозревали, что могут чувствовать себя такими счастливыми. Каждый глоток пищи доставлял им самое острое наслаждение, потому что это теперь и вправду была их пища, которую они сами произвели для себя, а не подачка жадного хозяина. Пусть животные были неопытны, но всё равно теперь — без никчемных двуногих паразитов — и еды, и свободного времени для отдыха у них стало больше. Их ожидали многочисленные непредвиденные трудности, например, в самом конце сезона, во время уборки зерновых, пришлось вместо молотьбы по-старинному вытаптывать колосья, а провеивать зерно — силой собственного дыхания, потому что ни молотилки, ни веялки на ферме не было. Но сообразительность свиней и мощная мускулатура Боксера помогли выпутаться из всех затруднений.

Непомерные силы Боксера были предметом всеобщего восхищения. И во времена Джонса он был усерден, теперь же он просто работал за троих. Бывали дни, когда казалось, будто всё на ферме держится на его могучих плечах. С утра до ночи он таскал или подталкивал, всегда оказываясь там, где труднее. Он уговорился с петухом, чтобы тот будил его по утрам на полчаса раньше всех, и до начала дневных работ один добровольно трудился там, где, как казалось, это было всего нужнее. В ответ на любое затруднение, на каждую неудачу он говорил: «Я буду работать еще лучше!» Эти слова стали его девизом.

Но и все остальные старались в меру своих сил. Куры и утки, например, подбирая упавшие колоски, сберегли зерна на целых пять бушелей. Никто не крал, никто не жаловался на плохую кормёжку, а ссоры, взаимные щипки и зависть, которые в прежние времена были повседневным явлением, теперь почти совсем исчезли. Никто не ленился — или почти никто. Молли, правда, не очень охотно поднималась по утрам и имела обыкновение уходить с работы пораньше под предлогом мозолей на копытах. Странновато выглядело поведение кошки. Очень скоро все заметили, что ее обычно невозможно найти перед началом работ; она пропадала где-то часами, — а потом, как ни в чем не бывало, приходила к обеду или вечером после окончания рабочего дня. У нее всегда были такие исключительные уважительные причины и мурлыкала она так проникновенно, что усомниться в ее добрых намерениях было невозможно.

Старый осел Бенджамин, казалось, нисколько не изменился после Восстания. Он выполнял свои обязанности с той же неторопливой тщательностью, как и при Джонсе, никогда не отлынивал от работы, но и не надрывался на добровольных сверхурочных. О Восстании и его последствиях он своего мнения не высказывал. Когда его прямо спрашивали, чувствует ли он себя счастливее после изгнания Джонса, он обыкновенно бурчал что-нибудь вроде:

— Ослы живут долго. Никто из вас еще не видел дохлого осла.

Приходилось довольствоваться этим туманным ответом.

По воскресеньям не работали. Завтракали на час позже, чем обычно, а после завтрака происходила церемония, которая неукоснительно соблюдалась каждую неделю. Сначала подымали флаг. Снежок нашёл в сарае для упряжи старую зеленую скатерть миссис Джонс и белой краской намалевал на ней рог и копыто. Каждое воскресное утро подымали теперь эту скатерть на флагштоке бывшего жилого дома. «Зеленый цвет нашего знамени, — объяснял Снежок, — обозначает луга и поля Англии, а копыто и рог символизируют грядущую Республику Животных, которую мы создадим после полного и окончательного низвержения рода человеческого». После подъема флага все животные сходились на большом гумне на общее собрание, известное как митинг. Здесь намечались работы на предстоящую неделю и велось обсуждение предлагаемых резолюций. Авторами этих резолюций всегда были свиньи. Другие животные скоро усвоили сам обычай голосования, но собственных предложений, как правило, не выдвигали.