Ферма животных

Это случилось в начале марта. В течение последующих трех месяцев на ферме шла бурная тайная деятельность. Речь Майора наиболее разумным животным фермы открыла совершенно новый взгляд на жизнь. Они не знали, когда начнется предсказанное Майором Восстание, и ни у кого не было оснований полагать, что они до этого доживут, но они ясно осознали, что их долг — готовить его.

Всё бремя организации и обучения легло на плечи свиней, которые, по общему признанию, были самыми одаренными среди животных. Особенно выделялись два племенных кабана, Наполеон и Снежок, которых мистер Джонс выращивал на продажу. Наполеон, единственный на ферме хряк беркширской породы, был довольно свиреп на вид. Он не отличался красноречием, но все уважали его за умение добиться своего. Снежок был бойчей, изобретательней и гораздо острей на язык, но многие считали, что глубиной характера он уступал Наполеону.

Еще несколько холощеных кабанов мистер Джонс откармливал на убой. Наибольшей известностью среди них пользовался толстый маленький боров по кличке Визгун, с округлыми щечками, мигающими глазками, проворными движениями и пронзительным голосом. Он был блестящим оратором, и когда доказывал какое-нибудь особенно трудное положение, имел обыкновение припрыгивать из стороны в сторону и подергивать своим хвостиком, что всегда как-то очень убеждало. О Визгуне говаривали, что он из черного может сделать белое.

Эти трое развили учение старого Майора в законченную систему воззрений, которую они назвали Энимализмом[1]. Ночами, по нескольку раз в неделю, как только мистер Джонс засыпал, они устраивали тайные сборища на гумне, где излагали принципы Энимализма другим животным. Поначалу они столкнулись с определенным недомыслием или равнодушием. Некоторые животные напоминали о долге повиновения мистеру Джонсу, которого они называли «Хозяин», выдвигая примитивные доводы типа: «Мистер Джонс кормит нас. Если его не станет, мы передохнем с голоду». Другие спрашивали: «Зачем нам заботиться о том, что произойдет только после нашей смерти?» или «Если Восстание в любом случае неизбежно, то какая разница, будем мы его готовить или нет?», и нелегко было свиньям убедить их, что такие высказывания противоречат духу Энимализма. Самые глупые вопросы задавала белая кобылка Молли. Первое, что она спросила у Снежка, это будет ли после Восстания сахар.

— Нет, — твердо ответил Снежок, — мы не сможем сами производить у себя сахар. Да тебе и не нужен будет сахар. У тебя будет овса и сена, сколько ты захочешь.

— А можно мне будет вплетать в гриву ленточки? — спросила Молли.

— Товарищ, — сказал Снежок, — эти твои любимые ленточки — не что иное, как символ рабства. Неужели ленточки тебе дороже свободы? Я уверен, что нет!

Молли согласилась, но ее согласие не выглядело очень искренним.

Еще более тяжелую борьбу выдержали свиньи, опровергая вредные выдумки ручного ворона Моисея. Любимчик мистера Джонса Моисей был стукачом и сплетником, но ему нельзя было отказать в уме и ораторском искусстве. Он утверждал, будто после смерти все животные попадают в страну, которая называется Леденцовые Горы. Моисей уверял, что эти Леденцовые Горы находятся где-то высоко в небе, за облаками. Там семь воскресений на неделе, клевером кормят круглый год, а колотый сахар и льняные жмыхи растут прямо на заборах. Животные недолюбливали Моисея за доносы и безделье, но многие из них верили в Леденцовые Горы, и свиньям пришлось потратить немало усилий, доказывая, что такой страны не существует.

Наиболее верными учениками свиней оказались обе ломовые лошади, Боксер и Кловер. Они с огромным трудом могли бы что-нибудь выдумать сами, но признав однажды свиней своими учителями, они принимали всё, что те говорили, на веру и в доходчивых выражениях объясняли это другим животным. Они никогда не пропускали тайных собраний на гумне и первыми запевали «Всех животных Британии». Собрания всегда заканчивались пением этой песни.

Вышло, однако, так, что Восстание победило раньше и намного легче, чем предполагалось. Мистер Джонс был крут и жесток, но со своим хозяйством управлялся неплохо. Теперь же он вдруг попал в полосу неудач. Проиграв кому-то тяжбу и потеряв на этом деньги, он затосковал и предался неумеренному пьянству. Иногда целыми днями он сидел на кухне, развалясь в виндзорском кресле, листал газеты, тянул спиртное и кормил Моисея размоченными в пиве хлебными корками. Его работники обленились и стали подворовывать, поля заросли сорной травой, крыши зияли дырами, живые изгороди были совсем запущены, а скотина постоянно недокормлена.