Ферма

Джейн слышит шарканье, резкий звук голосов из телевизора и тихое бормотание Энджел, пытающейся убедить Амалию заговорить. Джейн прижимает телефон к уху. Она слышит – ей кажется, что слышит, – дыхание Амалии, и ее глаза становятся влажными.

– Мали, это мама. – Голос Энджел становится масленым. – Ма-ма. Ма-ма. Помнишь, как мы учили!

– Мама любит тебя, Мали, – шепчет Джейн.

Кажется, ее сердцу не вместить всех чувств, которые его переполняют.

Слышатся шарканье и приглушенные голоса. Похоже, Энджел разговаривает с кем-то, находящимся в комнате.

Потом Энджел внезапно объявляет:

– Больше никакого телевизора. Поговори с мамой.

Фоновые звуки телепередачи обрываются.

– Не-ет! – протестует Амалия.

Энджел упрашивает Амалию взять телефон в руку.

– Нет! – снова кричит Амалия, а затем повторяет два раза: – Эх-мо, Эх-мо!

– Никакого Элмо, пока не поговоришь с мамой, – предупреждает Энджел.

Амалия начинает плакать, раздается глухой стук, и Энджел начинает отчитывать Амалию за то, что она бросила телефон через всю комнату.

– Ты чуть не попала в Ату! – слышит Джейн.

Ату?

– Мне очень жаль, Джейн, – говорит Энджел в трубку, слегка запыхавшись. – Амалия капризничает.

Где-то вдали плачет Амалия.

– Энджел, Ата в комнате?

– Ата? – эхом отзывается Энджел, как будто не узнает этого имени. Она колеблется, потом из нее скороговоркой вылетают слова: – Нет, Джейн! Я уже говорила: Ата занята готовкой! Ее здесь нет!

– Разве ты сейчас не сказала, что Амалия чуть не попала в Ату?

– Нет! – отвечает Энджел чересчур быстро. – Я говорила Амалии, чтобы та не бросала телефон. Такая непослушная! Всегда плохо себя ведет, когда хочет спать!

– Почему ей хочется спать, если она только что проснулась? – спрашивает Джейн.

Разве Энджел не говорила, что Амалия проснулась недавно? Что она соблюдает режим сна?

– Да… она действительно только что из постельки, – отвечает Энджел взволнованно. – Но это был… понимаешь… не очень хороший сон. Дело в том, что у Амалии насморк. У нее заложен нос. Трудно спать, когда он не дышит.

– Но разве ты только что не сказала, что Амалия здорова? – выкрикивает охваченная ужасом Джейн.

– У нее болит ухо, – признается Энджел.

– Опять! В четвертый раз?

С тех пор как Джейн уехала в «Золотые дубы», у Амалии было по меньшей мере три отита.

– Ничего об этом не знаю, – сухо отвечает Энджел.

– Но ты сказала, она не больна!

Джейн в ярости. Зачем Энджел говорит сперва одно, а потом совершенно другое?

– Она здоровая девочка!

– Но ты только сейчас сказала, что у нее болит ухо!

В ответ молчание. Одно мгновение Джейн боится, что Энджел повесила трубку.

– Энджел. Ты меня слышишь? Энджел! Ты измерила ей температуру?

– У детей иногда болят уши! – раздраженно кричит Энджел.

Раздается скребущий звук, как будто Энджел роет яму. На заднем фоне все еще плачет Амалия.

– Энджел?

Но Энджел не отвечает. Она не слушает Джейн. В трубке звучит лишь отдаленный неразличимый шепот, то усиливающийся, то утихающий.

– Мали?

– Я посадила Амалию в манеж, – отвечает Энджел, и ее голос звучит резко.

– С кем ты разговаривала? Только что?

– Ни с кем! – парирует Энджел.

– Прямо сейчас ты с кем-то разговаривала…

– Это был всего лишь телевизор!

Но разве она его не выключила?

– Я должна сменить Амалии подгузник. Тот, что на ней, уже грязный. Позвони потом. Ладно? А лучше мы сами позвоним тебе позже!

Джейн даже не успевает попрощаться.

И как Энджел сможет позвонить Джейн, когда у нее нет номера телефона?

Джейн снова набирает номер своего домашнего телефона и прислушивается к гудкам. Десятый. Двадцатый. Тридцатый.

Но Энджел упряма.

Джейн натягивает на себя одеяло и прижимает колени к груди все крепче и крепче, как будто это уменьшит охвативший ее страх. Она пыталась дозвониться до своей квартиры еще два раза с тех пор, как разговаривала с Энджел утром, но там никто не отвечает.

Когда Лайза и Рейган неделю назад приняли решение рассказать правду об Ате, они сначала попросили Джейн сесть. Рейган взяла ее за руку, а Лайза встала у двери, как будто Джейн могла убежать. Но что она могла сделать, даже если бы убежала?

– Скауты занимаются поиском потенциальных хост, которые не нарушают правил, умеют хранить секреты и не создают проблем, – объяснила Лайза.

Когда Лайза втолковала Джейн суть дела и та узнала о предательстве двоюродной сестры, ее охватило странное ощущение. Как будто с нее сорвали одежду и оставили голой. Нагота ощущалась как нечто жестокое, но сознание оставалось ясным. Открывшееся имело смысл. За деньги Ата сделала бы что угодно.

– Ты права, – сказала она Рейган. – Все мы марионетки, стоит лишь подергать за ниточки.

Теперь Джейн знает: дела обстоят гораздо хуже, чем она думала. Амалия больна.