Фельдмаршал

«Церковь же? – подумал он после расставания с кардиналом, когда тот не стеснял больше его своими нравоучениями. – Церковь – это вселенская побирушка!.. Она только просит! В простонародье говорят – клянчит!.. Ей несут вклады, завещают поместья, ценности!.. Королю нужно содержать войско, защищать государство… А Церковь, те же монастыри, не платят даже налоги! Она ни за что не отвечает!.. Но всегда с протянутой рукой! Дай, дай!.. И его порой смущала мысль о жизни первых христиан в катакомбах, когда он читал о них, ещё будучи монахом… И эта постоянная тяга у них до сих пор к пещерам, скитам, пустыням, землянкам, к темноте… А кто выходит оттуда, из темноты, из пещер?..»

От этой мысли он, генерал, слегка вздрогнул, выбросил всё из головы. Ему нужно было заниматься делами короля.

Уже прошёл месяц его пребывания в Риме. Его старания примирить интересы Ватикана и Швеции оказались напрасны. И он отправился в Неаполь, имея на руках письмо от испанского короля Филиппа к его подданному, неаполитанскому вице-королю. Туда он и Тур Бьёлке прибыли в последний день мая. В разгаре было лето.

* * *

Понтус впервые в жизни оказался на берегах красивейшего Неаполитанского залива. Город чудный, город южный, солнце, море тёплое, кругом жарких итальянок взгляды. Тут и там соблазны ждут: холостых, женатых тоже…

Попал он и на приём к вице-королю.

– Здесь есть приданое за Катериной Ягеллоникой! – начал Понтус разворачивать дело, когда ему дали слово. – И король Юхан настаивает на выплате процентов откупщиком!..

Вице-король слушал его и глубокомысленно молчал.

– Господа, немыслимы такие времена, когда бы кредиторов не водили за нос! – наконец заговорил он, обращаясь к Понтусу и Бьёлке, когда пауза затянулась и ему нужно было что-то сказать.

– Ну, хотя бы что-нибудь получить! – настаивал на своём Понтус.

«Вы только суньте в пасть хищнику кусок! – мелькнуло у него. – И отнимите обратно потом!..»

Эта поездка, он уже предчувствовал, не принесёт ничего отрадного.

В один из дней, когда не было ни у кого приёма, он пошёл с Туром Бьёлке прогуляться по берегу залива. Кругом отдыхали люди, торговали, веселились. И тут же забавлялись дети…

Около них, приметив, что они иностранцы, остановились две неаполитанки. Так он подумал было, взглянув на них, на их смуглые прелестные лица.

Но когда одна из них протянула к нему руку, каким-то образом выделив его от его спутника, что он здесь главный, и заговорила, нараспев, красочно и в то же время примитивно, он понял, что это цыганки, с чего-то развеселился, позволил всему идти своим чередом, протянул ей свою руку.

– Ты забудь на время скуку! – звучно, дерзко запела та сочным колоратурным сопрано, не отдающим закостенелой латынью. – Погадаю тебе в руку: как и где судьба тебя найдёт! Я скажу всё наперёд! Ты ходи, остерегайся девы сильной, девы дивной, что зовут волной просторной!.. Не ходи дорогой торной! Этот путь не по тебе, позабудь его во сне!..

И Понтус рассмеялся от вида этой южной красавицы, грязной и неухоженной, но до краев наполненной страстью. И от этого у него исчезло паршивое настроение от неудачных переговоров с вице-королём, который ничего не мог поделать с тем откупщиком, неким Бранкасом. Тот затеял в суде тяжбу, судился за каждый дукат. Откуда-то у него появились письма королевы Катерины Ягеллоники, за что ухватились его многочисленные адвокаты, нотариусы…

На следующий день его скрутила жестокая лихорадка. Возможно, подумал он, что-то было из-за той грязной цыганки. Он встревожился: не заразила ли она его «неаполитанской болезнью»… И он поселился в деревне, чтобы отлежаться, подышать свежим воздухом, надеясь, что всё пройдёт… Но время от времени он вставал, тащился в город для дел, которыми был связан. На его удачу, в это время в Неаполе появился король Филипп. Он добился у него встречи, сообщил ему интересы, которые привели его к нему. Представил он ему рекомендации и письма от императора Рудольфа, от вдовой императрицы Марии Испанской, сестры вот его, Филиппа. Вручил он также ему письмо папы.

Из встречи, беседы с ним, король Филипп сразу же понял, что имеет дело с умным, незаурядным человеком.

– Господин генерал, надеюсь впредь полагаться на вас, чтобы вы ходатайствовали перед королём Юханом и по моему делу, которое представит мой посол в ближайшее время вашему королю! – в конце беседы сообщил Филипп ему. – Я же, со своей стороны, прижму того Бранкаса! Бессовестного молодчика! И буду способствовать о наследственных правах королевы Катерины, которые перешли к ней от её матери, королевы Боны!.. Правда, будут задержки из-за привлечения кое-кого к ответу!..

Завершив на этом приём, Филипп отпустил его и Тура Бьёлке.

Бесполезно прождав три месяца обещанного судебного процесса по этому делу, Понтус и Бьёлке уехали из Неаполя в конце августа со счетами, которые давали мало надежды на их оплату пронырливым Бранкасом.