Фехтовальщица

– И я вышла замуж?

– Увы, нет. Помешала скоропостижная смерть вашей матушки. Свадьба была отложена на год, но вы не стали ждать, а продали поместье, потом поменяли веру и в августе тысяча шестьсот двадцать четвертого года поехали в Париж.

– Зачем?

– К младшей сестре вашей матери тетке Полине де Ренар. Тоже, надо сказать, интересная историйка. Когда-то Полина влюбилась в учителя музыки и сбежала с ним в столицу. Когда она забеременела, учитель ее бросил. С трудом, но ей удалось устроиться нянькой в Приют Подкидышей. Настоятельница приюта порекомендовала Полину в жены одному парижскому судье. Судье нужен был титул, он закрыл глаза на чужого ребенка, и Полина неплохо устроилась. Поразмыслите над этим – тоже удачный ход для вашей победы.

– Это не мой ход. Что дальше?

– На дороге неподалеку от Этампа ваш экипаж ограбили и отобрали все те деньги, которые вы получили от продажи поместья. У вас остались только некоторые вещи, рекомендательное письмо от приходского священника и кошель с десятью пистолями[6], который был спрятан в потайном кармашке вашего баула.

– А десять пистолей – это много?

– На первое время достаточно. Подробнее об этом вам расскажут позже.

– А мне тоже придется участвовать в этой истории с алмазными подвесками? – спросила девушка.

– Не придется.

– Почему?

– Зачем вам чужая история? Сделайте свою, тем более, что сюжет, в котором вы участвуете, принадлежит не Александру Дюма, а мне. Поэтому советую не тратить попусту время на поиски известных вам лиц из числа королевских мушкетеров, – их еще не было в Париже. Для примера, господин д’Артаньян стал мушкетером только в тысяча шестьсот сорок четвертом году. Даже господин де Тревиль еще не являлся капитаном королевской роты. В тысяча шестьсот двадцать четвертом году ему было лишь двадцать пять лет, и он служил прапорщиком французской гвардии.

– Кто же тогда был капитаном?

– Жан де Берар де Монтале. Он был капитаном с момента создания роты в тысяча шестьсот двадцать втором году.

– А что мне нужно делать в Париже?

– А это уж вы решите сами.

Вилла профессора стояла особняком. Светлые тона делали двухэтажное здание зрительно легким и, казалось, что первый же серьезный порыв ветра мог разметать его по округе, точно пачку чистых листов с письменного стола.

За воротами дома хозяина и его гостью встретил средних лет мужчина в темно-синем деловом костюме.

– Франсуа Сельма, мой управляющий, – представил его профессор. – Он в курсе нашего проекта. Идите сейчас с ним, Женечка. Он проводит вас в комнату. Завтра поспите подольше, поскольку вам нужно отдохнуть. Остальные шесть дней вы будете вставать в семь.

Женька пошла за управляющим. Сельма вел себя почтительно, но в то же время строго, и не говорил ничего лишнего. На лестнице, ведущей на второй этаж, сидела и будто нарочно поджидала приехавшую гостью дымчатая желтоглазая кошка.

– Ты почему здесь, Катарина? – спросил кошку Сельма. – Иди вниз. Симона тебя покормит.

Кошка, видимо удостоверившись, что с прибывшей девушкой все в порядке, послушно побежала вниз.

– Это ваша кошка? – спросила Женька.

– Месье Монрея. Он взял ее с улицы бездомным котенком и назвал именем Катарины из шекспировской пьесы «Укрощение строптивой».

– Она драчливая?

– Была когда-то.

– А я играла Катарину. Мы ставили отрывок, когда проходили Шекспира.

– Я знаю. Месье Монрей рассказывал о вас.

– И что он говорил?

– Сказал, что вы изумительный материал.

– А он, в самом деле, все обо мне знает?

– Да. Автор обязан хорошо знать своих героев. Вот ваша комната, мадемуазель.

Комната, разделенная на две зоны, спальную и гостиную, была довольно уютной. На столе стоял ужин и живые цветы, на стенах висели сюрреалистические полотна, и высился прозрачный стеллаж с книгами.

Сельма показал, где расположена ванная, туалет и гардеробная. В ванной висел шкафчик с полотенцами и махровый халат на вешалке, в гардеробной находилось несколько видов обуви и одежды нужного размера. Все было прилично, изящно и по – европейски, и только одно насторожило фехтовальщицу.

– А что это за штуки в углах? – спросила она. – Видеокамеры?

– Да, – не стал скрывать Сельма. – В дом не раз залезали журналисты, поэтому месье Монрей распорядился везде поставить видеонаблюдение.

– Но это вторжение в мою личную жизнь!

– У вас нет больше личной жизни – вы в проекте Марка Монрея. Спокойной ночи, мадемуазель.

Сельма сухо поклонился и ушел. Женька еще раз осмотрела комнаты, потом залепила глазок видеокамеры в ванной «жвачкой», разделась и приняла душ. Освежившись, она поужинала и решила выйти, чтобы осмотреть весь дом, но дверь ее комнаты оказалась заперта. Она возмутилась и уже хотела выпрыгнуть в окно, но под ним густо росли кусты шиповника. Раздраженно побродив еще некоторое время по комнате, девушка смирилась и легла в постель, уповая на то, что завтра поговорит с профессором и будет свободна.

Утром Женьку разбудило шевеление в ногах. Она открыла глаза и увидела Катарину. Кошка сидела на краю кровати и смотрела на проснувшуюся фехтовальщицу так, будто хотела что-то сказать.