Фехтовальщица

– Мельче, мельче, сударыня. Я говорю, мельче шинкуй, Жанин! Возьми другой нож. А куда вы … ты поставила горшок для запекания?.. Его нужно ставить сюда! Как плохо, когда нарушается порядок!

Ксавье, в отличие от Матье, вел себя с девушкой запросто, как с сестрой, и только смеялся, наблюдая, как маркиза де Шале пытается не плакать, шинкуя упругие головки лука. Хрустевшая под точеным лезвием сочная плоть вызывала не лучшие воспоминания, а от запаха мяса в миске снова начинало подташнивать, но фехтовальщица крепилась, упорно заставляя себя найти ножу в своих руках более мирное применение.

Матье заметил ее состояние, проворчал, что кухня – не лучшее место для беременной женщины, и через вторую дверь отправил свою титулованную помощницу проветриться во двор. Это место, закрытое от посторонних взглядов стенами соседних домов и глухой каменной оградой с надежно замкнутой калиткой, было вполне безопасным.

Женька вышла, села на скамейку у сарая и стала смотреть, как Северин колет дрова. «Ребенок… беременна…» Ей казалось, что эти слова относятся не к ней. Она не понимала, рада она или обескуражена, что делать теперь с тем, что появилось внутри нее, и как направить финал своего сюжета к победе.

«Вот почему профессор дал мне возможность бежать из Бастилии… Он знал… Нужно ждать Генриха… Или не нужно? Почему он уехал и не помог мне?.. Он уехал, и этим все сказано. Предатель!.. Нужно искать другого человека, выйти за него замуж и тоже уехать куда-нибудь. Да, это будет похоже на мирный финал, но… как теперь быть с фехтованием?»

– Жанин! Жанин! – крикнул вдруг Ксавье и махнул ей рукой.

– Что? – насторожилась девушка.

– Там стражники.

– За мной?

– Не, они наклеили какую-то бумагу у дверей.

Женька побежала за мальчиком. На стене рядом с дверями висел большой лист, возвещавший о побеге маркизы де Шале, в девичестве Жанны де Бежар, где стояли наградные в сумме десяти тысяч пистолей тому, кто ее обнаружит, и указывались приметы: темные короткие волосы, владение шпагой и возможное ношение мужской одежды.

Собравшиеся у крыльца прохожие из тех, кто пограмотней, бурно обсуждали его содержание.

– Ишь ты! Денежки-то немалые!

– Видать здорово она там насолила.

– А чего сделала-то? Мужа что ль отравила?

– Говорят, пристукнула кого-то.

– Да не кого-то, а герцога де Невера!

– Не герцога, а человека его. Хозяин мой так говорил, господин де Брюс. Сбегла она вчера из Бастилии. Пятерых там порезала!

– Врешь, Маржолен!

– Верно говорю! Семерых уложила!

– Так это сатана сама! Из Бастилии вырваться!

Ксавье и Женька весело переглянулись. Из окна высунулся Матье.

– А ну, быстро на кухню, Жанин! Будешь лениться, милая, скажу Шарлотте, она тебя выгонит!

Женька вернулась к своим кухонным занятиям, а Матье шепнул:

– Прошу вас, не выходите на люди, госпожа.

– А вы видели сумму?

– Вот поэтому и говорю, сидите на кухне и мирно режьте колбаски. Скоро придет Шарлотта, и все уладится.

Шарлотта, прочитавшая объявление у дверей своего заведения, тоже немного занервничала.

– Надо велеть Северину содрать эту бумажку.

– Не надо, – возразила Женька. – Никто не подумает, что я могу быть здесь. Ты нашла квартиру?

– Крестная велела подойти завтра.

– Что ты ей рассказала?

– Я рассказала, что вы девушка из знатной семьи, вас соблазнил учитель музыки и теперь вам нужно скрыть от родных свою беременность.

К вечеру в «Божьей птичке» стали собираться более привередливые посетители. Почтенных буржуа и чиновников сменили гуляющие сынки новых дворян и аристократы, ищущие приключений. Показную роскошь их дорогих костюмов разбавляли плащи мушкетеров и офицерские камзолы королевских гвардейцев. Зазвучала музыка нанятых на вечер музыкантов.

Женька продолжала находиться на кухне, хотя Шарлотта не раз предлагала ей спрятаться у нее в комнате.

– Там скучно, – ответила фехтовальщица, накладывая в миску порцию рагу.

– А здесь опасно. Мало ли какой солдат придумает заглянуть на кухню, чтобы найти себе подружку. Там ведь ваши пришли.

– Какие «ваши»?

– Из фехтовальной школы.

Не успела Шарлотта договорить, как в проеме, ведущем в трапезную, возникла крупная фигура в мушкетерском плаще и недовольно рявкнула:

– Матье, негодник, что за вино у вас сегодня? Оно не достойно того события, которое мы пришли праздновать, и если сейчас… – мушкетер запнулся и уставился на фехтовальщицу, которая, в свою очередь, тоже застыла с ложкой в руке, – … если сейчас… я… мы…э-э… м-м… – увяз в неопределенных звуках солдат короля.

Женька бросила ложку, дала знак Шарлотте не беспокоиться и, схватив мушкетера за рукав, вытащила его на двор.

– Вы уже в роте де Монтале, Ипполит? – спросила она шепотом.

– Да, сударыня… Позавчера всех зачислили.

– И вы пришли за это выпить?

– Я… мы… нет, мы пьем за ваш побег, сударыня, – тем же шепотом отвечал де Панд, и лицо его волновалось при этом, как море, по которому только что промчался прогулочный катер.

– Кто «мы»?

– Де Стокье, де Блюм и де Бра… А вы что здесь делаете?.. Этот наряд… чепец…

– А вы не догадываетесь, Ипполит?

– А, да-да, я понял!.. Я чертовски рад, что вы здоровы, сударыня!