Fedina E_Malyi Lev 1

его трудно сдвинуть с места, а во-вторых, ему глубоко плевать и на землян, и на аппиров. И

вообще, не думай, что все тебе тут рады. Даже из тех, кто присутствовал, многим твой

прилет только помешал.

- Это очевидно, - сказал Ричард, - ты вылезешь, или так и будешь говорить со мной

лежа?

- Извини.

Ольгерд с неохотой вылез. Он стоял голый, мокрый, усталый и беззащитный, так и не

успевший восстановиться. Жить временно не хотелось. И тут до него вдруг дошло, что это

же отец! Отец, живой, настоящий, единственный, не друг, не враг, не соперник, не слуга...

Ольгерд шагнул к нему, закрыл глаза и просто свалился ему на руки.

- Мальчик мой, - отец обнял его крепко и надежно, как будто только того и ждал, - что

они с тобой сделали?

- Па, я сам... - Ольгерд прижимался своим мокрым, обмякшим, как кисель, телом к

горячему и устойчивому, как скала, телу отца, - это пройдет. .

Как в детстве, он буквально повис у отца на шее, мало чем отличаясь от испуганного

мальчишки, который наглотался воды и чуть не утонул когда-то. Он и был мальчишкой по

сравнению с матерыми Прыгунами Лецием и Консом, тем более с их дядей. Маленький,

слабый, ранимый мальчик, который любит маму и пирожки, которые она печет, вырванный

насильно из родного дома, с родной планеты и поставленный решать непосильные задачи.

Он не знал, что сказать, он не смел просить о помощи, краем мозга еще осознавая, что

он все-таки не ребенок, и что ему ничего не надо, только хоть на одну секунду прижаться к

отцу, опереться на него, повиснуть на его крепких плечах, уловить его тепло, которое

согревает все его дрожащее тело...

- 174 -

Тепла было много, словно окатили из горячей шайки. Ольгерд опьянел от потока

устремленной на него энергии, торжествуя каждой клеточкой. Это было мгновенное

избавление от тошноты и зверской усталости, от привычного нежелания смотреть на этот

мир. До сих пор ему приходилось только отдавать, и он и забыл, что тоже чей-то сын.

- Как ты вовремя, - сказал Ольгерд, приходя в себя.

- Тебе получше?

- Конечно. Спасибо.

Они стояли обнявшись, хотя в этом уже не было нужды.

- Я так соскучился! - признался Ольгерд, - мне все время тебя не хватает. С самого

детства. И даже когда ты есть - мне все время кажется, что ты уйдешь. Что ты за человек, па?

Всем ты всегда нужен.

- Не всем, - усмехнулся Ричард, - и не всегда.

- Она просто забыла тебя, - сказал ему Ольгерд, прекрасно понимая, о ком речь, - честно

говоря, я боялся, что всё повторится. Что появишься ты - и всё рухнет.

- Успокойся, - равнодушно сказал отец, - даже если она меня вспомнит, это ничего не

изменит. Она меня не любила. Просто у меня был шанс, что она меня полюбит. Ничуть не

больше, чем у тебя. Так что не переживай по этому поводу.

Ольгерд оделся, затянул халат поясом, сунул ноги в сапоги.

- У нас у всех был шанс, потому что этот эрх существует только в ее воображении,

вернее, он где-то там существует, но это ничего не меняет. У нас у всех был шанс, отец, но

ходила она, как привязанная, только за тобой. Если бы ты ее нашел на болоте, а не я, все

было бы по-другому.

- Какой еще эрх? - недовольно спросил Ричард.

- С которым она встретилась много лет назад. И любила все эти годы, как туманную

мечту. Женщины - странные существа. Удивительно, что она забыла даже его.

- Так ему и надо, - усмехнулся отец.

Они оба нервно рассмеялись.

- Па, вы где остановитесь? - решил уточнить Ольгерд, - ему хотелось, чтобы отец теперь

всегда был рядом, - здесь или у Конса?

- К тебе поближе, - сказал Ричард, - не нравится мне все это.

- А Леций?

- То ли шут гороховый, то ли мессия. Я пока не разобрался.

Они говорили долго: о корабле, об экипаже, о том, как готовилась экспедиция, и как

возмущались лисвисы... страшно захотелось на Землю. Хоть на денек. В смутной тревоге

Ольгерд пришел в свои покои, чувствуя, что они ему уже смертельно надоели. Ему опять

хотелось вернуться. Даже не на Землю. В детство. В далекое свое счастливое детство, где

можно быть маленьким и слабым и прятаться за спину отца. Где мама сажает на колени и

гладит по головке. И где она еще жива.

Ла Кси брала у Кеции уроки вышивания. Смотреть на эту идиллию было забавно.

Маленькая служанка старательно объясняла непонятливой госпоже, как прокладывать

стежки.

- Ол, это невыносимо, - призналась Ла Кси с виноватой, но счастливой улыбкой.

- Кто же тебя заставляет? - спросил он.

- Я хочу, чтоб ты носил халат, вышитый мной.

- Это большая жертва для меня.

- Даже слишком, - призналась Ла Кси, - но я безумно тебя люблю.

Кеция прошмыгнула к двери. Ольгерд, разумеется, не мог оставить такие слова без

ответа. Он целовал Ла Кси до тех пор, пока не понял, что и здесь что-то не так.

- Ол, что с тобой?

Только что он мокрым цыпленком висел у отца на шее, а теперь целует лучшую из

женщин. Он думал, что он сильный. А он просто размазня.

- Странно, что ты не помнишь отца, - сказал он.

- 175 -

Ла Кси стала серьезной. Иногда он поражался, какая глубина бывает в ее глазах. Тогда

ему казалось, что она помнит все, только притворяется, играет в какую-то свою, непонятную

для всех остальных игру.

- Тебе это так важно, Ол?

- Сам не знаю.