Фазиль. Опыт художественной биографии

И вот, бродяга и скиталец,
Покинув творческий диван,
Я любопытствующий палец
Просунул в маленький капкан.

Входил он медленно и хрустко.
Но стоп! И дальше не могу.
Быть может, знак, что будет узко
В семейном золотом кругу?

Не удавалась мне насадка.
Я хмуро пот стирал со скул.
Но вскоре мастер за двадцатку
Мне круг семейный растянул.

Дальше в длинном стихотворении Фазиль описывает эффект, произведенный на знакомых фактом его женитьбы:

Девчонки, светопреставленье
В злосчастном увидав кольце,
Высокомерное презренье
Изображали на лице.
<…>

А некий тип, исполнен чванства,
Пыл профсоюзный разрядил.
Он крикнул радостно:
— Мещанство!
Спросив зачем-то:
— Где купил?

А друг, не то что поздравляя,
Сказал, задумавшись на миг:
— Кольцо — пилюля золотая,
Я соболезную, старик!

В общем, и ситуация знакома, и реакции вполне типичны: для старой жизни человек потерян. Как оказалось, навсегда.

Ну а дальше — молодая жена уехала с родителями в столицу. Антонина Михайловна вспоминает:

«Фазиль нас проводил в Москву, а родители и рады были, что я замужем, но всё еще дома. Поступил он на проводах, как настоящий дипломат. Провожал нас еще и его красивый друг с красивой молодой женой. Они вручили моим родителям корзину с роскошными фруктами. И Фазиль как бы показал, что вот как это здорово выглядит».

Воссоединилась молодая семья далеко не сразу. Как рассказала нам Антонина Михайловна,

«Фазиль ездил туда-сюда. Впервые наедине мы остались, когда я на лето приехала с родителями после окончания института. И это было жестко: как оказалось, мама меня не обучила ничему. Первый борщ я варила целый день, потому что плитка была одна. Делала всё по книжке и потом даже не смогла поесть. Стресс был сильный. Представляете, каково мне, москвичке, было в этом сухумском неустройстве! Плитка одна, а приготовить надо много. По выходным обедали у сестры, а так ели в столовой. А ближе к зиме я узнала, что беременна, и мы вернулись в Москву».

Вернулись, надо полагать, к радости Антонины. Но ведь и в Москве условия были не слишком комфортными. Жить пришлось в одной комнате коммунальной квартиры теперь уже впятером — да и ребенок должен был родиться. И молодые ушли на съемную квартиру, которая (и это одно из совпадений) находилась около «писательского гетто», что возле метро «Аэропорт». В этом квартале Фазиль и Антонина проживут почти всю жизнь.

Получить там кооперативную квартиру было большой удачей, доступной только известным писателям. И хотя литературные дела Фазиля шли всё лучше, довольствоваться приходилось жильем съемным и получать материальную помощь от Хлебниковых. По сути, за съемную квартиру платил Тонин отец.

К тому же акклиматизация в Москве проходила у Фазиля далеко не гладко. Психологически — да, он уже давно был здесь своим, и не раз говорил потом, что Москва быстро стала ЕГО городом, как будто была предначертана свыше. Подводило — здоровье.