Фазиль. Опыт художественной биографии

«Папа проникся к нему неким сочувствием. Он воспринял его как сына вдовы. Потому что отца Фазиля сослали, как и деда по папиной линии. И этот факт помог развиться внутренней симпатии. А вот мой дядя, папин брат, написал письмо душераздирающее о том, что ни в коем случае нельзя выходить за Фазиля. Он и старше меня, да еще и поэт!»

Следующая встреча Антонины и Фазиля в Сухуме закончилась свадьбой. Хлебниковы приехали летом на отдых всей семьей. А дальше…

Рассказывает Антонина Михайловна:

«Он завел меня в ЗАГС на прогулке. Одеты мы были просто. А он мне и говорит: „А давай пойдем и распишемся!“ Это было в Сухуми. Не знаю, как бы он провернул это в Москве. Как раз через год после знакомства. Мы зашли в ЗАГС, там была пара, которая плохо говорила на русском языке, и меня попросили оформить им документы. А Фазиль в это время оформлял нас. Так спонтанно и появилась у меня новая фамилия. Мы пришли домой (снимали квартиру) вместе и рассказали. У папы в ту ночь случилось излияние крови в глаз, и он ослеп на один глаз. Не думаю, что папа так сильно переживал, мама его взбудоражила. Папа был на нашей стороне, а ей ничего не оставалось, как тоже нас принять. Но свадьба же должна быть!

Родственники уговорили Фазиля. Свадьба не была похожа на кавказскую, а скорее на обычное застолье. Был очень узкий круг. Две семьи и несколько друзей. С мамой его мы познакомились на свадьбе. Это была мощная женщина. Очень серьезная. Для нее всё это было нарушением обычаев. Фазиль не побоялся идти против семьи. Просто поставил их перед фактом. В квартире его старшей сестры Гюли, преподавательницы английского, свадьбу и провели. Не было ни платья, ни подарков. Не было даже свадебных фотографий. Разве что вручили нам конверт, может, с деньгами? И обручальные кольца были».

Впрочем, москвичи всё равно были поражены — например, красноречием тамады, старшего брата Фазиля, Фиридуна. Родители Тони впервые видели такой размах! Михаил Сергеевич потом, в Москве, долго вспоминал начало кавказского тоста: «Этим прекрасным хрустальным бокалом я пью за…»

Для первой брачной ночи, рассказывала Антонина Михайловна, Фазиль снял комнату у какой-то глухонемой гречанки. Вход со двора, с двух сторон глухие стены соседних домов — у новобрачной, по ее воспоминаниям, было ощущение лермонтовской «Тамани»…

Во всём этом чувствуется и романтизм, и некая верность традициям — не по части пышного свадебного застолья, но по части, как писал Искандер, «умыкания» невесты. В сущности, он так и сделал: умыкнул, украл Антонину, привез — ну, или привел — прямо в ЗАГС втайне от нее и своей семьи.

Тут произошел один эпизод, который мог бы послужить для кого-то дурным предзнаменованием, — но чувства Фазиля и Антонины были выше всех примет. Да они и не сбылись — вместе прожить молодым супругам суждено было долгие годы, до самой смерти Фазиля. А эпизод описан в стихотворении Искандера «Кольцо»: