Фауст

Проходишь ты - они стоят рядами,

И шапки вверх летят все тут!

Еще момент - и ниц они падут,

Как пред священными дарами.

 Фауст

Пойдём туда: на камне том

Присядем мы и отдохнём немного.

Не раз я здесь сидел, томя себя постом,

Молясь и призывая бога.

 С надеждой, с верою в творца,

 В слезах, стеня, ломая руки,

 Для язвы злой, для страшной муки

 Просил я скорого конца.

Слова толпы звучат насмешкой злою

В ушах моих, и знаю я один,

Как мало мы, отец и сын,

Гордиться можем этой похвалою.

Отец мой, темный труженик, в тиши

Над тайнами природы тщетно бился;

В ее круги святые он стремился

Проникнуть всеми силами души -

По-своему, но честно. Меж адептов

Сидел он в чёрной кухне взаперти

И силился бальзам целительный найти,

Мешая разных множество рецептов.

Являлся красный лев - и был он женихом,

И в теплой жидкости они его венчали

С прекрасной лилией, и грели их огнем,

И из сосуда их в сосуд перемещали.

И вслед - блиставшую лучами всех цветов

Царицу юную в стекле мы получали:

Целительный напиток был готов.

И стали мы лечить. Удвоились мученья:

Больные гибли все без исключенья,

 А выздоравливал ли кто,

 Спросить не думали про то.

 Вот наши подвиги леченья!

 Средь этих гор губили мы

 Страшней губительной чумы!

 Я сам дал тысячам отраву:

 Их нет - а я живу... И вот -

 В моём лице воздал народ

 Своим убийцам честь и славу!

 Вагнер

Ну стоит ли об этом вам тужить!

Довольно, если правильно и честно

Сумели вы все к делу приложить,

Что от других вам сделалось известно.

Как юноша, трудам отца почет

Воздали вы, - он был доволен вами;

Потом науку двинули вы сами,

А сын ваш снова далее пойдет!

 Фауст

О, счастлив тот, кому дана отрада -

Надежда выбраться из непроглядной тьмы!

Что нужно нам, того не знаем мы,

Что ж знаем мы, того для нас не надо.

Но перестань: не будем отравлять

Прекрасный этот час печальными речами,

Взгляни: уж солнце стало озарять

Сады и хижины прощальными лучами.

Оно заходит там, скрываяся вдали,

И пробуждает жизнь иного края...

О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли

И мчаться вслед за ним, в пути не уставая!

И я увидел бы в сиянии лучей

У ног моих весь мир: и спящие долины,

И блеском золотым горящие вершины,

И реку в золоте, и в серебре ручей.

Ущелья диких гор с высокими хребтами

Стеснить бы не могли стремления души:

Предстали бы моря, заснувшие в тиши,

Пред изумлёнными очами.

Вот солнце скрылось, но в душе больной

Растет опять могучее желанье

Лететь за ним и пить его сиянье,

Ночь видеть позади и день передо мной,

И небо в вышине, и волны под ногами.

Прекрасная мечта! Но день уже погас.

Увы, лишь дух парит, от тела отрешась, -

Нельзя нам воспарить телесными крылами!

Но подавить нельзя подчас

В душе врожденное стремленье -

Стремленье ввысь, когда до нас

Вдруг долетает жаворонка пенье

Из необъятной синевы небес,

Когда, внизу оставя дол и лес,

Орёл парит свободно над горами

Иль высоко под облаками

К далёкой родине своей

Несётся стая журавлей.

 Вагнер

Хандрил и я частенько, без сомненья,

Но не испытывал подобного стремленья.

Ведь скоро надоест в лесах, в полях блуждать...

Нет, что мне крылья и зачем быть птицей!

Ах, то ли дело поглощать

За томом том, страницу за страницей!

И ночи зимние так весело летят,

И сердце так приятно бьётся!

А если редкий мне пергамент попадется,

Я просто в небесах и бесконечно рад.

 Фауст

Тебе знакомо лишь одно стремленье,

Другое знать - несчастье для людей.

Ах, две души живут в больной груди моей,

Друг другу чуждые, - и жаждут разделенья!

 Из них одной мила земля -

 И здесь ей любо, в этом мире,

 Другой - небесные поля,

 Где тени предков там, в эфире.

О духи, если вы живёте в вышине

И властно реете меж небом и землёю,

Из сферы золотой спуститесь вы ко мне

И дайте жить мне жизнию иною!

О, как бы я плащу волшебному был рад,

Чтоб улететь на нем к неведомому миру!

Я б отдал за него роскошнейший наряд,

Его б не променял на царскую порфиру!

 Вагнер

Не призывай знакомый этот рой,

Разлитый в воздухе, носящийся над нами;

От века он душе людской

Грозит со всех концов и горем и бедами.

То мчатся с севера, и острый зуб их лют,

И языком они язвят нас, как стрелою;

То от востока к нам они бездождье шлют

И сушат нашу грудь чахоткой злою;

То, если из пустынь пошлёт их жаркий юг,

Они палящий зной над головой нам копят;

То с запада они примчат прохладу вдруг,

А после нас самих, луга и нивы топят.

Они спешат на зов, готовя гибель нам:

Они покорствуют, в обман увлечь желая,

Уподобляются небес святым послам,

И пенью ангелов подобна ложь их злая...

Однако нам домой пора давно:

Туман ложится, холодно, темно...

Да, только вечером мы ценим дом укромный!

Но что ж ты стал? И чем в долине темной

Твое вниманье так привлечено?

Чего твой взор во мгле туманной ищет?

 Фауст

Ты видишь - чёрный пёс по ниве рыщет?

 Вагнер

Ну да; но что ж особенного в том?

 Фауст

Всмотрись получше: что ты видишь в нем?

 Вагнер

Да просто пудель перед нами:

Хозяина он ищет по следам.

 Фауст

Ты видишь ли: спиральными кругами

Несётся он всё ближе, ближе к нам.

Мне кажется, что огненным потоком

Стремятся искры по следам его.

 Вагнер

Ты в зрительный обман впадаешь ненароком;

Там просто чёрный пёс - и больше ничего.

 Фауст

Мне кажется, что нас он завлекает

В магическую сеть среди кругов своих.

 Вагнер

Искал хозяина - и видит двух чужих!