Фатальное трио

– Петрак, вне всяких сомнений, обладает острым умом и нестандартным словарным запасом. Он звучит современно и по-космически глобально. У вас, Людмила, тоже есть очень впечатляющие стихотворения.

Это что, Роб? Или его брат близнец? Стоит и разглагольствует о поэтах нашего клуба? Что здесь происходит? Он смотрит на меня, и я замечаю озорные искорки, вспыхивающие в его золотисто-янтарных глазах. От этого взгляда по телу пробегают колючие мурашки.

Людочка оглядывается, пытаясь проследить на кого это смотрит Роб и утыкается в меня. Её лицо становится недовольным.

– Но ближе всего, – продолжает Роб, – мне творчество Алисы. Это поэт совершенно неординарный, её нервная проскальзывающая рифма проникает под кожу. Она свободна и раскована. У неё необыкновенное поэтическое чутьё, особая способность к живой метафоре, парадоксальному сравнению, умение закручивать мысль в тугую спираль и склонность к драматическому переосмыслению каждого проявления жизни. Её стихи рождают вибрации, затрагивающие сердце.

Затрагивающие сердце? Серьёзно? И оно у тебя есть? То есть не только член, но и сердце?

– О ком это вы? – спрашивает строгим голосом подошедшая Дина Бениаминовна.

– О Лисицыной, – поджав губы сообщает Людочка.

– Интересное суждение. Пожалуй, во многом с вами соглашусь.

Что-то я уже ничего не понимаю. Не сходятся у меня концы с концами и когнитивные функции дают сбой. Я молча поворачиваюсь и отхожу в сторону.

– Алиса, – догоняет меня Роб. – Постой.

Меня накрывает горячим облаком его аромата. Мирра и ладан. Мои движения становятся скованными, мысли путаются. Он злой колдун, догадываюсь я наконец.

– Как ты узнал, что я буду здесь?

Я стараюсь говорить сухо и отчуждённо, но его волшебство, его магия и слова о моих стихах, как диверсионная группа, проникшая в тело и мысли, расшатывают меня изнутри.

– Это же твой клуб, ты всегда приходишь.

– Не всегда.

– Ну, я надеялся, что придёшь. Послушай, у меня есть предложение. В моей машине лежит свежий осьминог, итальянские помидоры, вино, ещё кое-какая снедь. Я хочу, чтобы мы поехали к тебе домой и просто поужинали. Позволь мне приготовить для тебя ужин.

– Погоди, ты просишь позволения? Я ничего не перепутала?

– Просто решил сменить тактику.

Я смотрю на него во все глаза и мне на секунду кажется, что его губ касается лёгкая улыбка.

– И что будет, если я соглашусь?

22. Рецепт салата из осьминога

– Я приготовлю ужин, и мы поедим.

– Просто поужинаем?

– Да, и выпьем вина.

– И всё?

– Можем поговорить. Как захочешь, – Роб разводит руками.

– Я? Как я захочу? А что происходит? Вчера ты был готов выбивать двери и выламывать мне руки, чтобы я сделала, как хочешь ты. А сегодня... – я несколько раз вращаю указательным пальцем у лица, – вот это всё? У тебя биполярное расстройство?

– Расстройства нет. Но вчера я действительно был на взводе. Меня взбесил твой бывший, а потом возбудил твой оргазм...

– Тс! Тише! Ты что, хочешь, чтобы мои собратья по перу его воспели всем клубом?

Я кручу головой – не услышал ли кто его откровения.

– Я подумал, что ты меня боишься.

– Правда? Ты так подумал? А как я могу тебя не бояться, если ты в любой момент можешь сделать всё, что тебе хочется?

– Это не правда. До сих пор я делал только то, что было нужно тебе.

– Это ты думал, будто мне нужно то или иное.

– Я понимаю тебя лучше, чем ты сама, вот в чём дело.

Так, стоп! Я начинаю злиться, и Роб это, кажется, замечает.

– Смотри, – говорит он примирительно, – вот мы стоим совсем близко друг к другу, и между нами есть связь. Она крепкая и нерушимая, даже, если ты её пока не ощущаешь так, как я. Но, когда ты начинаешь вести себя, будто между нами ничего нет, мне крышу срывает, и я начинаю голову терять. Меня это страшно раздражает и бесит. Понимаешь?

Я киваю.

– Но ты должна знать, верить безоговорочно, что я никогда не причиню тебе зла. Я тебя защищу от всего и ото всех, и даже от себя самого. Ну так как насчёт ужина?

То, что он говорит очень серьёзно, и мне важно это услышать. И я, сама не зная почему, улыбаюсь, расплываясь в улыбке. Не могу сказать, что это человек как-то вдруг внезапно совершенно перестал меня пугать, но мне хочется верить и доверять ему.

– Ладно, – говорю я, – давай поужинаем у меня дома. Я не против, но ты не будешь сам решать, что мне надо и чего я хочу. И никакого секса сегодня. Идёт?

– Посмотрим, – отвечает он.

Я хмурюсь, но не по-настоящему, не серьёзно, и он это понимает.

Мы осиливаем ещё два выступления и потихонечку выскальзываем из бара. Признаюсь, мне не до чьих-то стихов, все мои мысли – о предстоящем ужине. Несмотря на воодушевление, есть и ложка дёгтя, омрачающая внезапную радость от встречи с Робом.

Я только теперь сознаюсь, что действительно радуюсь и тому, что он пришёл, и нашему объяснению, вернее словам, произнесённым им, а ещё тому, что можно больше не бояться. Или, хотя бы, делать вид, что уже не страшно.