Фатальная ошибка опера Федотова (СИ)

Слишком она меня завела, слишком все с ней, чересчур!

Но быстро было в прошлый раз. И ни к чему хорошему в итоге это не привело. Потому чуть ли не скриплю зубами, сдерживая мучительный стон, глажу аккуратно, проявляя несвойственную для самого себя нежность, осторожность, трогаю подрагивающий животик, чуть-чуть намечая движение вниз, туда, куда сейчас больше всего хочется. Где так хорошо мне будет, просто до головокружения хорошо. Я уже это знаю, а потому сдерживаться труднее в миллион раз.

Ася напрягается, ожидая от меня продолжения этой ласки, но я не хочу так быстро. Только не сегодня, когда она дала мне карт-бланш, впуская в свою квартиру и в свою постель. Главное, дойти до нее, до этой постели.

А потому мягко, тихо-тихо разворачиваю Асю к себе лицом, не удержавшись, жадно охватываю взглядом самое потрясающее на свете зрелище: белеющие в полумраке шикарные полкружья груди, упакованной в гладкое светлое белье, манящую ложбинку между ними, нежную кожу шеи, приоткрытые влажные  губы, полуопущенные ресницы. Она не смотрит мне в глаза, а мне так надо, чтоб смотрела.

Поднимаю ее за подбородок, заглядываю в темные в окружающем нас покрывале мрака зрачки. И вижу блеск в них.

Возбужденный и одновременно беспомощный.

— Я… Я не знаю, что делать, товарищ капитан, — тихо говорит она, — я запуталась…

— Сейчас распутаем, — так же негромко отвечаю я, — я помогу.

И легко касаюсь полуоткрытых губ, окончательно забирая Асю в плен. Медовая, пряная сладость ее рта невероятна и долгожданна. Ощущение это ударяет в голову похлеще, чем первый затяг кальяна, сдобренного чем-нибудь офигенно убойным, и напрочь отключает все, и без того не особо многочисленные извилины в мозгу.

Меня качает, да так сладко, так томно, словно в медленном танце, и мы кружимся в нем вместе. Захарова отвечает неуверенно, словно не умеет целоваться, словно ни с кем до меня… Мне хочется в это верить, хотя, конечно, бред. Она такая, такая… Неужели, никто до меня не пробовал? Неужели для меня одного все? Так разве может быть?

Неопытность ее губ подтверждает: может. Так — может.

Ты — гребанный везунчик, Вовка. Держи свое, не отпускай.

И я держу. Не отпускаю.

Путь до постели помню еще с прошлого, позорного раза.

И проделываю его быстро.

В темной комнате одиноко горит ночник, и его поддерживает луна в окне.

Этого света вполне достаточно, чтоб насладиться еще одним шикарными видом: Асей на светлом покрывале. И в этот момент я жутко жалею, что не фотограф и не художник. Я бы хотел отпечатать эту картину в мозгах и там ее навсегда оставить. Как самое лучшее, что когда-либо видел.

Ставлю колено на кровать, наклоняюсь, провожу обеими ладонями по точеным белым плечам, стягивая окончательно рубашку и отбрасывая ее прочь.

Юбка потеряна еще где-то в коридоре, и ничего мне не мешает сейчас стянуть остальное. Тем более, что лифчик Асе определенно мал, груди там тесно.

А мне очень сильно нужно на нее посмотреть. И потрогать. И, ох, бля… Это — охренительное зрелище!

Они стоячие, с острыми сосками, так и просят, чтоб прикоснулись! Кто я такой, чтоб игнорировать эту просьбу?

Кладу обе ладони на грудь, чуть сжимаю, пропускаю соски между пальцами… И Ася выгибается, подставляясь под мою грубую ласку, и стонет. Да так, что я больше не могу! Просто не могу!

Стягиваю с себя футболку через голову, дергаю ремень на джинсах, и все это — не сводя дикого взгляда с распростертой подо мной, готовой на все, девушки. Моей, моей девушки.

Она наблюдает за мной, чуть прикрыв веки, но я замечаю жадное любопытство в глазах, восхищение и удовольствие. Ей нравится то, что она видит.

И это отлично! Потому что сейчас еще и почувствует!

Джинсы стягиваю вместе с бельем со скоростью срочника-черпака, успеваю только защиту достать, буквально эквилибрируя на постели, как чертов гимнаст на струне.

Рву зубами упаковку, зачехляюсь. И все это — под внимательным, жадным и чуть смущенным  взглядом Аси.

Закончив, падаю на локти, закрывая ее собой полностью и с диким кайфом потираясь грудью о шикарные троечки с острыми сосками. Бля, каждое прикосновение — космос! Фейерверк! А ведь еще не начал даже! Дальше-то что будет? Сдохну от кайфа? Ради такого — запросто!

— Ты хочешь меня, мелкая засранка? — дразню ее детским прозвищем, так часто употребляемым раньше. Сейчас она не мелкая, а засранкой так вообще никогда не была… Но мне почему-то вспоминается наш с ней первый поцелуй, в кабинете. Неожиданный, горький, отчаянный…

Я тогда оттолкнул ее… Дурак…

— Хочу, гражданин начальник… — судя по острому блеску в глазах, Ася тоже вспоминает начало самое, сглатывает и просит тихо-тихо, — трахни меня, Федотов…

— Обязательно, — усмехаюсь я в приоткрытые губы, а затем целую, глубоко, долго, до головокружения, погружаясь полностью в нее… И сразу везде.

Ловлю ртом тихий вскрик от проникновения, придерживаю, не позволяя двигаться. Знаю, что во второй раз тоже бывает больно, если, конечно, это реально второй раз. И по реакции Аси, по тому, как сразу и плотно обхватывает она меня собой, понимаю, что да. Второй.