Фарт

— Мы это сделаем, Борька, — сказал он, — а то дядя Павел требует: «Решай скорей, кем ты будешь». Как будто это можно быстро решить…

— Это верно, — сказал Борис. — Смотри только не передумай.

ГЛАВА XXVIII

В выходной день Турнаева решила съездить к родным в Брусчатое. Она давно не видела стариков, но вряд ли скоро бы собралась к ним, если бы не желание поговорить с отцом о преподавании в стахановской школе.

Она попросила в заводоуправлении машину, и так как на легковой уезжал на дачу директор, ей прислали «пикап». Она выехала рано утром, пока дети спали, чтобы не было рева и просьб взять их с собой.

Старики очень обрадовались дочери. Они вышли к ней навстречу, повели в дом. На столе тотчас появились пироги, варенье, зашумел самовар.

— Ну, как живете? Рассказывайте, — то и дело говорила Маруся.

И старики наперебой рассказывали ей поселковые новости и сплетни, Марья Давыдовна слушала, смеялась и наконец сказала:

— А ну, угадайте, зачем я приехала?

— Вот всегда так, — сказал Давыд Савельевич. — Обязательно по делу приедешь. Хоть бы раз просто так прикатила, стариков проведать, например.

— А все-таки попробуйте угадать.

— Кто же тебя угадает? Небось свинарник организовывать или учреждать школу ликбеза. Твои дела известные, — сказала Евдокия Петровна.

— Вот не угадали. Я приехала службу предлагать папе.

Евдокия Петровна испугалась. Давыд Савельевич начал медленно краснеть и от волнения, прижав ладони к груди, пролепетал:

— Мне?

— Вам, папа. Замечательная служба! Лекции читать.

— Господь с тобой, — взмахивая рукой, сказала Евдокия Петровна. — Какие такие лекции?

— Понимаете, — начала объяснять Турнаева, — мы организовали стахановскую школу, записалось около двухсот человек, а лекторов не хватает. Могли бы вы, папа, читать лекции по прокатному делу? Два-три раза в декаду? Думаю, вам не трудно будет.

Пока она говорила, старик пришел в себя, откашлялся, быстро отер склеротические слезы и, гордо откинув голову, сказал:

— Что же, предложение интересное. Оклад будет положен?

— Обязательно. Будете получать за каждую лекцию.

— Господь с тобой, Маруся, ну куда ему лекции читать?! Дайте человеку отдохнуть на старости лет.

— Что ты мелешь, я не понимаю. Что я, дряхлый старик какой? — рассердился Давыд Савельевич. — Лишь бы разговоры говорить, а в существо вопроса проникнуть не в состоянии. «На старости лет»! Молчи лучше, если ничего не понимаешь.

— Но его же снимут с пенсии, — не унималась Евдокия Петровна. — На что ему сдались твои лекции?

Давыд Савельевич затряс бородкой, нахмурил лоб и исподлобья поглядел на жену.

— Ну ладно, ладно, молчу, — сказала она, возмущенно вздымая руки. — Каждый сходит с ума по-своему.

— Мама, — кротко сказала Марья Давыдовна, — его не снимут с пенсии. Папа будет получать сверх пенсии. Зачем расстраиваться?

— Она сама не знает, чего хочет. Можно подумать, что я в самом деле столетний старик. Мне, конечно, нужно подумать, но в принципе я согласен. Раз есть такая необходимость, нужно помочь. Вот только — как с транспортом? Придется на узкоколейке ездить или машину будете присылать?

Евдокия Петровна встала и вышла из комнаты. Марья Давыдовна подмигнула отцу, и они рассмеялись.

— Будем присылать машину, — сказала она.

— Это правильно! Чтобы мое время зазря не расходовалось, — сказал Давыд Савельевич. — Можешь считать, уговорила. Так и скажи своим начальникам: Мозгов согласен…

Укротив свое возмущение, Евдокия Петровна стала упрашивать дочь остаться обедать, но Марья Давыдовна беспокоилась о детях и торопилась домой. Она даже не зашла на завод к Пете, который был на работе, несмотря на выходной.

Проводив дочь, Давыд Савельевич степенно прошелся по улице и направился к проходной будке.

Сторож Илья Тарасович, как обычно, встал перед ним навытяжку. Давыд Савельевич поглядел на него, пожевал бородку и сказал:

— Сиди, сиди, я просто так.

Но Илья Тарасович не садился — из почтительности. Мозгов ткнул его в грудь согнутым пальцем.

— Ну, как у вас дела? Поправляются? — спросил он.

— Как изволили сказать? — переспросил Илья Тарасович.

Мозгов махнул рукой и сказал:

— Ладно, сиди. Я теперь, между прочим, буду вроде профессора. Лекции буду читать. Так-то, братец мой! Знающему человеку у нас пропасть не дадут!..

Он посмотрел на сторожа, стараясь подавить волнение, и с гордостью прошел на заводскую площадку.

ГЛАВА XXIX

Вернувшись домой, Марья Давыдовна накормила детей, переоделась и пошла с ними на пруд.