Фарт

Правда, вскоре после того, как «Спрут» миновал Спасский канал и вышел на рейд Очакова, к нему подошел катер с представителями морского ведомства, и заградитель был принят в строй действующего флота. Осторожно ворочая руками, словно он боялся оборвать фал, Семен Журик спустил заводской флаг и поднял на флагштоке андреевский, привычный матросскому сердцу. Команда лодки выстроилась на верхней палубе и прокричала «ура».

Это событие на некоторое время успокоило и воодушевило людей. Но когда «Спрут» миновал Тендровскую косу, на зюйд-осте показалось неизвестное судно. Вахтенный начальник объявил боевую тревогу.

— Господи Иисусе! — прошептал Журик, оглядываясь на Бухвостова.

Федор промолчал и пошел на свое место к торпедному аппарату.

Из центрального поста прозвучала команда:

— Приготовиться к погружению!

Судно, из-за которого была поднята тревога, отвернуло в сторону, но не успел командир дать отбой, как на горизонте, левее курса, показался другой корабль. Он шел полным ходом прямо на лодку, и Старовойтов скомандовал погружение. Зашумела вода, врывающаяся в балластные цистерны, по трапу с грохотом спустились вахтенные. Лодка погрузилась.

В наступившей тишине слышался характерный мягкий шум электромоторов. Лодка шла под перископом. В мутный зрачок его била синяя волна. Старовойтов и вахтенный начальник держали рукоятки своих перископов. Снова изготовили к стрельбе торпедные аппараты. Чупров, Клочковский и штурман молча сидели в кают-компании.

Минут через десять стало возможно разглядеть силуэт парохода. За ним прыгали по волнам черные шаланды. Наш угольщик! Старовойтов с облегчением оторвался от окуляра.

— Отбой! — скомандовал он.

Когда всплыли на поверхность, в двигателях замечены были перебои: перегревались упорные подшипники валов. Пришлось три часа болтаться на одном месте, пока мотористы под руководством инженер-механика прочищали маслопроводы и исправляли повреждения.

Затем лодка легла на прежний курс. Не прошло и часа, как опять показался подозрительный дым. Неизвестное судно быстро приближалось, следуя прямо на лодку.

«Спрут» принял балласт в концевые цистерны и погрузился. Через перископ Старовойтов следил за судном, которое все ближе подходило к лодке. Командир приказал уменьшить ход, чтобы след от перископа не выдал присутствие заградителя. Судно приближалось, а Старовойтов не мог его опознать. Он опустил перископ. То же сделал вахтенный начальник.

В наглухо задраенных отсеках лодки послышался шум винтов незнакомого судна. Шум нарастал, резонировал в отсеках и вдруг пропал. Люди, закованные в стальном корпусе заградителя, прислушались. Тишина. Только слышно было, как падают капли, собирающиеся от испарений на краях шпангоутов.

Старовойтов приказал увеличить глубину, чтобы продолжать свой путь под водой. Шумопеленгаторов в то время не существовало, поэтому на неизвестном судне не могли обнаружить присутствие подводной лодки. Люди все же испытывали неприятное ощущение. Враг над самой головой!

Все поглядывали на подволок лодки, точно сквозь обшивку верхней палубы, сквозь толщу воды можно было разглядеть киль противника.

Мичман Глушков и теперь попытался шутить. Поглядев на офицеров, сидевших за столом в кают-компании, он вздохнул с грустным видом и проговорил:

— Все против нас, но мы не дрейфим.

— Помолчите, Верочка, — сказал старший офицер.

— Он не услышит, — весело подмигнул мичман, показывая на подволок.

Шутка не развеселила офицеров. Глушков встал и пошел в жилой отсек.

Но матросы не оживились, как обычно, когда он вошел. Мичман делал вид, что не обращает внимания на их хмурые лица. Он был полон деятельности, как всегда. Глушков прошелся по отсеку, пританцовывая и поглядывая по сторонам, и вдруг, остановившись перед Журиком, резко спросил:

— Как фамилия?

— Семен Журик, ваше благородие, — с недоумением ответил матрос.

— Так это про тебя писали в газетах, что ты самый смелый человек на флоте, герой?

— Ни, ваше благородие, який я герой. Я — Журик.

— Журик? — вопросительно протянул мичман. — Ты мокрая курица, а не Журик; теперь я сам вижу.

И Глушков сокрушенно покачал головой.

Вид у Журика был такой растерянный, что матросы заулыбались, повеселели.

— Вот так бы давно, — сказал мичман и с довольным видом направился к центральному посту.

И в это время произошло то, что иногда случалось в те времена с несовершенными механизмами подводных лодок. Горизонтальные рули заклинило, и «Спрут», несмотря на усилия боцмана выровнять лодку, уходил все глубже в воду.

Люди почувствовали толчок и поняли, что лодка легла на грунт. И тогда кто-то в носовом отсеке произнес:

— Вода!..

Из центрального поста в носовой отсек скользнул неслышными шагами инженер-механик. За ним прошли Чупров, боцман и старший офицер. Матросы с опаской поглядывали на борта лодки.

Бухвостов, стоявший на своем посту у торпедного аппарата, с тоской подумал: «Австралиец» не сумел погубить, так погибнем от аварии…»