Фарт

Кадушкин не успел сообразить, что уже произведено десять выстрелов, как лейтенант крикнул:

— Отбой!

Мгновенно люди повытаскивали клинья, укрепляющие орудие на месте, спустили ствол, свели станины, и вот уже командир отделения тяги приказывает подавать тракторы, и расчет, в считанные секунды установив пушки на станину, гуськом бежит вперед.

Да, действительно так все и произошло, как описывал Чепель. Расчет отстрелялся в четыре минуты и ушел бегом, а Кадушкин с Чепелем, как герои, остались выволакивать «старушку». Сердце Кадушкина преисполнилось гордости. Точные, быстрые действия орудийного расчета вселили в него уверенность. «С такими людьми не пропадешь», — так теперь казалось ему. И вдруг позади что-то лязгнуло. Тракторы рванулись вперед. Кадушкин оглянулся. Пушка стояла на прежнем месте, ее станина сорвалась с передка. Кадушкин пронзительно свистнул, остановил трактор, выскочил из кабины и побежал к орудию.

К пушке бегом возвращался командир тяги. Весь расчет следовал за ним по пятам.

— Сдай назад! — на бегу крикнул командир тяги трактористам.

Кадушкин полез обратно в кабину трактора.

Он слышал, как ругаются люди и Клейменов говорит лейтенанту, что грунт сырой, колеса увязли, потому и сорвалась резьба шкворни и станина соскочила с передка. Чепель, приоткрыв дверцу кабины, стоял одной ногой на гусенице и глядел, как работают люди. Кадушкину было видно его лицо, искаженное от напряжения. Лейтенант Терентьев взглянул на часы. На сердце у Кадушкина защемило. Он посмотрел в сторону передовых, точно мог увидеть, что там делается. Он прислушался. Пока что тихо.

— Ох, ребята, накроет, — проворчал кто-то из бойцов.

«Ну скоро они? Черт! Скорее!» — безотчетно думал Кадушкин. Страх все сильнее овладевал им. Он еще ни разу не был под обстрелом.

Вот уж и командир батареи стал поглядывать в ту сторону, откуда немцы могли открыть огонь. Время тянулось так медленно, точно проходили часы, а не минуты. Но люди продолжали возиться у передка. Кадушкин зевнул. Он устал от напряженного ожидания. И тогда, точно что-то перегорело в нем, он перестал волноваться, странное безразличие охватило его. Он плотнее уселся на сиденье и подумал: «Будь что будет, в конце концов».

В это время люди у передка выпрямились, и командир тяги крикнул:

— Пошел!

Оба трактора двинулись вперед. Колеса пушки выползли из колеи непросохшего грунта. Обгоняя тракторы, расчет орудия бегом направился к дороге.

И тогда послышался приближающийся свист. Потом донесся звук выстрела. Артиллеристы плашмя упали на землю. Присел и лейтенант Терентьев, который шел позади всех. Кадушкину нельзя было падать. Ему очень хотелось сейчас упасть и быть поближе к земле, но он должен был сидеть в кабине и вести трактор. Кадушкин увидел, что Чепель обернулся, лицо у него было напряженное и злое, и он зачем-то погрозил пальцем. Но снаряд уже разорвался метрах в тридцати от позиций, на которых только что стояла пушка, и осколки с отвратительным жужжанием пронеслись мимо Кадушкина. Один из них угодил в крыло трактора, и машина глухим стоном отозвалась на удар.

Кадушкин выругался, согнулся, втянул голову в плечи. Когда же он понял, что жив, что не от каждого снаряда человек гибнет, на душе у него полегчало. Он приоткрыл дверцу и крикнул неизвестно кому:

— Ничего, мы живые!

И тотчас снова послышался приближавшийся свист. Люди орудийного расчета, успев пробежать несколько шагов, снова приникли к сырой земле. На этот раз снаряд упал точно на то место, откуда стреляло кочующее орудие. Кадушкин успел увидеть черный и страшный фонтан земли, осколки застучали по пушке, один из них пробил крышу тракторной кабины и упал на сиденье рядом с Кадушкиным. Тракторист тронул его рукой. Осколок был очень горячий.

Минуты через две противник открыл шквальный огонь, но он прочесывал опушку леса и дорогу не в той стороне, куда направился расчет и тракторы с орудием. Кадушкин почувствовал себя спокойнее. Ему казалось, что теперь он не побоится вражеского огня, даже если снаряды начнут рваться совсем близко от него.

На исходных позициях Чепель вылез из трактора и крикнул Кадушкину:

— Эй, пахарь! Как настроение?

— По крыше долбануло, — ответил Кадушкин. — Дырка — во!

— По крыше?! — переспросил Чепель. — Скажи спасибо, не по тебе. Крышу мы залатаем.

После стрельбы Чепель всегда чувствовал возбуждение. Он подошел к Кадушкину и стал закуривать. Кадушкин с удивлением обратил внимание на руки тракториста. Они так дрожали, что табак сыпался на землю.

— Садит-то он здорово, да все попусту, — утешающе сказал Кадушкин.

Чепель усмехнулся.

— Он гоняется за нами полтора месяца, а за все время подшиб одного Соловья. — Чепель вздохнул и поглядел на Кадушкина. — Значит, не сдрейфил?

— А чего дрейфить? — спросил Кадушкин.

— Ты же пахарь.

— Сам-то небось тоже не у пушки родился.

Чепель промолчал. Ответ был правильный. В самом деле, никто из них не прибыл сюда из военной академии.

К трактористам подошли Клейменов и командир отделения тяги.