Фараон

– Помнишь, Тутмос, маневры? Прошло уже два года. Когда я в тот раз возмущался дерзостью и алчностью жрецов, мог ли ты подумать, что я так быстро расквитаюсь с ними? О бедная Сарра! О мой сын! Какой он был красивый!

Слеза скатилась по лицу фараона.

– Право, – сказал он, – если бы я не был сыном богов, милосердных и великодушных, врагам моим пришлось бы завтра пережить тяжелые часы… Сколько они мне причинили унижений! Сколько раз по их вине слезы застилали мне глаза!

Глава XVI

Двадцатого паопи Мемфис имел торжественный, праздничный вид. Приостановились все дела, и даже носильщики не носили тяжестей. Все население высыпало на площади и улицы или толпилось вокруг храмов, главным образом у капища Птаха, наиболее укрепленного. Там собрались духовные и светские сановники с Херихором и Мефресом во главе. Неподалеку от храмов войска стояли вольным строем для того, чтобы солдаты могли переговариваться с народом.

Среди простонародья и солдат ходили многочисленные разносчики с корзинами хлеба, с кувшинами и кожаными мехами с вином. Угощали всех даром. Если же кто спрашивал, почему не берут платы, некоторые отвечали, что фараон угощает своих подданных. Другие же говорили:

– Ешьте и пейте, правоверные египтяне! Кто знает, доживем ли мы до завтрашнего утра.

Это были разносчики, нанятые жрецами.

Здесь шныряло много всяких подосланных жрецами лиц. Одни убеждали своих слушателей, что жрецы бунтуют против фараона и даже хотят отравить его за то, что он обещал народу седьмой день отдыха. Другие нашептывали, что фараон сошел с ума и вступил в заговор с иностранцами на погибель храмам и Египту. Первые подстрекали народ напасть на храмы, где жрецы и номархи совещаются о том, как больше поприжать рабочих и крестьян. Вторые высказывали опасение, что если нападут на храмы, то случится великое бедствие…

Неизвестно откуда у стен храма Птаха появилось несколько толстенных бревен и груды камней.

Степенные мемфисские горожане, расхаживавшие в толпе, ни на минуту не сомневались, что народное волнение вызвано искусственно. Мелкие писцы, полицейские, офицеры рабочих полков и переодетые военные десятники даже не скрывали ни своего официального положения, ни того, что хотят заставить народ завладеть храмами. С другой стороны, парасхиты, нищие, храмовые служки и низшие жрецы, хотя и старались не выдать себя, однако каждый видел, что и они подстрекают народ к насилию.

Горожане были удивлены таким поведением жреческой партии, и вчерашний энтузиазм народа начинал остывать. Родовитые египтяне не могли понять, в чем тут дело и кто в действительности вызывает беспорядки. Хаос увеличивался благодаря юродивым святошам, которые, бегая нагишом по улицам, терзали до крови свое тело и оглашали воздух воплями:

– Горе Египту! Безбожие перешло всякую меру, и близится час суда! Боги покарают гордыню беззакония!

Солдаты держали себя спокойно, ожидая, пока народ начнет врываться в храмы. Во-первых, такой приказ пришел из царского дворца; во-вторых, офицеры опасались засады в храмах и предпочитали, чтобы погибал простой народ, а не солдаты. Солдатам еще предстояло много дела.

Но толпа, несмотря на призывы агитаторов и раздаваемое даром вино, колебалась; крестьяне думали, что начнут ремесленники, ремесленники – что крестьяне, и все чего-то ждали.

Вдруг около часа пополудни из переулков хлынула к храму Птаха пьяная толпа, вооруженная топорами и дубинами. Это были рыбаки, греческие матросы, пастухи, ливийские бродяги, даже каторжники из рудников Турры. Во главе шел человек исполинского роста с факелом. Он остановился у ворот храма и зычным голосом обратился к народу:

– А знаете вы, правоверные, о чем совещаются тут верховные жрецы и номархи? Они хотят заставить фараона Рамсеса лишить рабочих еще одной ячменной лепешки в день, а крестьян обложить новыми податями по драхме на душу… Верьте мне, говорю вам, вы поступаете глупо и подло, когда стоите здесь сложа руки. Пора, наконец, выловить храмовых крыс и отдать их в руки фараона, господина нашего, против которого сговариваются безбожники. Если нашему повелителю придется смириться перед советом жрецов, кто тогда заступится за честный народ?

– Он правильно говорит! – раздались голоса в толпе.

– Фараон велит дать нам седьмой день отдыха!

– И наделить нас землей!

– Он всегда сочувствовал простому народу! Помните, как два года назад он освободил крестьян, отданных под суд за нападение на хутор еврейки?

– Я сам видел, как он тогда избил писца, взимавшего с крестьян незаконные поборы.

– Да живет вечно повелитель наш, Рамсес XIII, покровитель угнетенных!

– Смотрите! – послышался голос издалека. – Скотина сама возвращается с пастбищ, как будто близится вечер…

– Какое нам дело до скотины! Валяй на жрецов!

– Эй, вы! – крикнул исполин у ворот храма. – Лучше откройте нам добром; мы хотим знать, о чем совещаются жрецы с номархами.

– Откройте, а то мы высадим ворота!

– Странное дело, – говорили поодаль, – птицы садятся на деревья, словно готовятся ко сну. А ведь сейчас только полдень…

– В воздухе чуется что-то недоброе…