Фараон

– Десять лет правим мы государством, и за все это время никому из вас не чинилось обиды, каждое свое обещание мы исполняли. Потерпите же еще несколько дней и не теряйте веры: вы увидите могущество богов и обретете награду.

Номархи распрощались со жрецами, не стараясь даже скрыть свое уныние и беспокойство. Остались только Херихор и Мефрес.

После долгого молчания Херихор сказал:

– Да, этот Ликон был хорош, пока разыгрывал сумасшедшего. Вот если б можно было выдать его за самого Рамсеса!

– Раз уж мать не могла отличить, – ответил Мефрес, – значит, он очень похож. А сидеть на троне и сказать несколько слов толпе, я думаю, он сумеет. Впрочем, мы ведь будем при нем…

– Ужасно глупый комедиант! – вздохнул Херихор, потирая лоб.

– Умнее миллионов других. Это ясновидец, и он может оказать большие услуги государству…

– Ты мне все твердишь, достойнейший, про его ясновидение, – сказал Херихор с досадой. – Дай мне, наконец, возможность самому убедиться в этом.

– Если ты и в самом деле хочешь, пойдем со мной! Только заклинаю тебя богами, Херихор, о том, что ты увидишь, не вспоминай даже про себя.

Они спустились в подземелье храма Птаха и очутились в просторном подвале, освещенном светильником. При тусклом свете Херихор увидел человека, который сидел за столом и ел. На нем был кафтан гвардии фараона.

– Ликон, – обратился к нему Мефрес, – высший сановник государства хочет убедиться в способностях, которыми одарили тебя боги…

Грек оттолкнул миску с едой и разразился проклятиями:

– Будь проклят день, когда мои стопы коснулись вашей земли! Лучше б я работал в каменоломнях, лучше б меня колотили дубинками…

– Это еще успеется, – жестко заметил Херихор. Грек замолчал и вдруг, увидев в руке Мефреса темный хрустальный шарик, стал дрожать. Он побледнел, взгляд его помутился, на лице выступил холодный пот. Глаза его уставились в одну точку, словно прикованные к хрустальному шарику.

– Уже спит, – промолвил Мефрес. – Разве это удивительно?

– Если только не притворяется.

– Ущипни его… Уколи… Прижги чем-нибудь… – сказал Мефрес.

Херихор достал из-под белого одеяния кинжал и занес его над головой Ликона. Грек не шелохнулся, даже веки его не дрогнули.

– Посмотри сюда, – сказал Мефрес, поднося к лицу Ликона кристалл. – Ты видишь того, кто похитил Каму?

Грек вскочил со сжатыми кулаками и с пеной у рта.

– Пустите меня! – крикнул он хриплым голосом. – Пустите меня! Я хочу напиться его крови…

– А где он сейчас? – спросил Мефрес.

– В доме, в конце парка, у реки. С ним красивая женщина, – прошептал Ликон.

– Ее зовут Хеброн – это жена Тутмоса, – подсказал ему Херихор. – Признайся, Мефрес, – добавил он, – для того, чтоб это знать, не надо быть ясновидцем.

Мефрес прикусил свои тонкие губы.

– Если это не убеждает тебя, я покажу тебе кое-что получше, – ответил он.

– Ликон, – обратился Мефрес к греку, – теперь найди предателя, который ищет дорогу к Лабиринту.

Усыпленный грек пристальнее вгляделся в кристалл и после некоторого молчания ответил:

– Я вижу его… он одет в рубище нищего…

– Где он?

– Он спит на постоялом дворе, последнем у Лабиринта. Утром он будет там.

– Каков он собой?

– У него рыжие волосы и борода, – ответил Ликон.

– Ну, что? – спросил Мефрес Херихора.

– У тебя хорошая полиция, – ответил Херихор.

– Но зато сторожа Лабиринта плохо его охраняют! – проговорил с возмущением Мефрес. – Сегодня же ночью я поеду туда с Ликоном предостеречь местных жрецов. Но если мне удастся спасти священное достояние, разреши мне стать его хранителем…

– Если тебе угодно, – ответил Херихор равнодушно. Про себя же подумал:

«Благочестивый Мефрес начинает показывать зубы и когти: сам хочет стать «только» хранителем Лабиринта, а своего питомца Ликона сделать «только» фараоном. Право, чтобы удовлетворить алчность моих помощников, боги должны были создать десять Египтов».

Когда оба сановника вышли из подземелья, Херихор пешком вернулся в храм Исиды, где он жил; Мефрес же велел приготовить конные носилки: в одни молодые жрецы уложили усыпленного Ликона с мешком на голове, во вторые верховный жрец сел сам и, окруженный несколькими всадниками, помчался в Фаюм.

В ночь с 14 на 15 паопи верховный жрец Самонту, согласно обещанию, данному фараону, проник по никому, кроме него, не известному подземному коридору в Лабиринт. В руке у него был пучок факелов, из которых один был зажжен, а на спине – небольшая корзинка с инструментами.

Самонту очень легко находил дорогу из зала в зал, из коридора в коридор, одним прикосновением отодвигая каменные плиты в колоннах и стенах, где находились потайные ходы. Иногда он останавливался в нерешительности, но, прочитав таинственные знаки на стенах и сравнив их со знаками на четках, которые были у него на шее, шел дальше.

После получасового путешествия он очутился в сокровищнице и, сдвинув одну из плит пола, проник в зал, расположенный ниже. Зал был невысок, но просторен, свод его поддерживался множеством приземистых колонн.

Самонту поставил корзинку, зажег два факела и при свете их стал читать надписи на стенах.