Фараон

– Я думаю, что они предпочтут все отнять мечом, чем получить только кое-что за свое расположение к нам, – заметил фараон.

– Пусть попробуют, – ответил жрец.

– Понимаю. У вас, по-видимому, имеется способ уничтожить сокровища. Но в таком случае уже никто ими не воспользуется.

– Это не моего ума дело. Мы стережем то, что нам поручено, и поступаем, как нам приказано.

– А разве не лучше было бы использовать часть этих сокровищ для подкрепления государственной казны, чтобы вывести Египет из плачевного положения, в каком он сейчас находится? – спросил фараон.

– Это уже зависит не от нас.

Рамсес нахмурил брови. Некоторое время он рассматривал предметы – без особого, впрочем, восхищения – и снова спросил:

– Хорошо. Эти искусные изделия могут пригодиться, чтоб приобрести расположение ассирийских вельмож. Но если вспыхнет война с Ассирией, на какие средства мы добудем хлеб, людей и оружие у народов, которые не очень разбираются в художественных диковинах?

– Откройте сокровищницу!.. – распорядился верховный жрец.

Жрецы немедленно повиновались. Двое скрылись, как будто вошли внутрь колонны, а один по лесенке взобрался на стену и стал вертеть что-то около резного украшения.

Опять раздвинулась потайная дверь, и Рамсес вошел в настоящее хранилище.

Это была просторная комната, заполненная бесценными сокровищами. Там стояли глиняные бочки, наполненные золотым песком, золотые слитки, сложенные как кирпичи, и связанные пучками золотые стержни. Серебряные слитки составляли как бы стену шириной в несколько локтей и высотой до потолка. В нишах и на каменных столах лежали драгоценные каменья всех цветов радуги: рубины, топазы, изумруды, сапфиры, алмазы, наконец жемчужины величиной с орех и даже с птичье яйцо. Были среди них такие драгоценности, что за одну можно было бы купить целый город.

– Вот наше богатство на случай бедствия, – сказал жрец-смотритель.

– Какого же еще бедствия вы ждете? – спросил фараон. – Народ нищ, знать и двор в долгах, армия сокращена наполовину, у фараона нет денег – разве был когда-нибудь Египет в худшем положении?

– Он был в худшем, когда его покорили гиксосы.

– Еще через десяток-другой лет, – ответил Рамсес, – нас покорят даже евреи, если их не предупредят ливийцы и эфиопы. А тогда эти чудесные каменья, разбитые на мелкие осколки, пойдут на украшение еврейских и негритянских сандалий…

– Будьте спокойны, ваше величество, в случае нужды не только сокровищница, но и весь Лабиринт исчезнет бесследно вместе со своими хранителями.

Рамсес окончательно понял, что перед ним фанатики, которые думают только об одном – чтобы никого не допустить к овладению этим богатством.

Фараон присел на груду золотых слитков и сказал:

– Так вы храните эти драгоценности на случай народных бедствий?

– Да, святейший государь.

– Хорошо. Но кто же вас, хранителей, известит, что именно такое бедствие наступило, если оно наступит?

– Для этого должно быть созвано чрезвычайное собрание, в котором примут участие фараон, тринадцать жрецов высшего ранга, тринадцать номархов, тринадцать представителей знати, тринадцать офицеров и по тринадцати человек из купцов, ремесленников и крестьян, обязательно коренных египтян.

– Значит, такому собранию вы отдадите сокровища? – спросил фараон.

– Дадим необходимую сумму, если все собрание единодушно решит, что Египет находится в опасности, и…

– И что?

– И если статуя Амона в Фивах подтвердит это решение.

Рамсес наклонил голову, чтобы скрыть свою радость. У него уже был готов план.

«Я созову такое собрание и склоню его к единодушию, – подумал он про себя. – Думаю, что и божественная статуя Амона подтвердит его решение, если я окружу жрецов моими азиатами».

– Спасибо вам, благочестивые мужи, – сказал он громко, – за то, что вы показали мне драгоценности, колоссальная стоимость которых не мешает мне быть самым нищим из всех царей на свете. А теперь я попрошу вас вывести меня самой короткой и удобной дорогой.

– Желаем вашему святейшеству, – ответил смотритель, – прибавить в Лабиринт еще столько же богатств, сколько вы сейчас видели. А что касается выхода отсюда, то есть только один путь, и по нему нам придется возвращаться.

Один из жрецов подал Рамсесу несколько фиников, другой флягу с вином, приправленным укрепляющими веществами. К фараону вернулись силы, и он пошел бодрее.

– Много бы дал я, – сказал он, смеясь, – чтобы понять все извилины этой причудливой дороги.

Жрец-проводник остановился.

– Уверяю вас, ваше величество, мы и сами не знаем и не помним дороги, хотя каждый из нас ходил по ней больше десятка раз.

– Каким же образом вы сюда попадаете?

– Мы пользуемся некоторыми указаниями, но если бы у нас, хотя бы, например, сейчас, какое-нибудь из них исчезло, мы погибли бы здесь от голода.

Наконец они вышли в сени, а из них во двор.

Фараон огляделся вокруг и несколько раз глубоко вздохнул.

– За все сокровища Лабиринта я не хотел бы их сторожить!.. Грудь сжимается от страха, когда подумаешь, что можно умереть в этой каменной темнице.

– Но можно и привязаться к ней, – ответил с улыбкой старший жрец.