Фараон

– Пришли мне образцы тканей и изделий, – заметил фараон, – а что касается бальзамов… пожалуй, не стоит!.. Успеем натешиться вечностью и богами после смерти…

– А дальше на восток от Ассирии, – продолжал Хирам, – лежат еще более обширные страны; там миллионов двести населения.

– Легко же ты обращаешься с миллионами! – улыбнулся фараон.

Хирам приложил руку к сердцу.

– Клянусь, – сказал он, – духами моих предков и своей честью, что говорю правду!

Фараон сделал движение, его поразила такая торжественная клятва.

– Продолжай!.. Продолжай!.. – сказал он.

– Страны эти, – начал снова финикиянин, – весьма удивительны. Их населяют народы с косыми глазами и желтым цветом кожи. У них есть царь, который называется сыном неба и управляет ими с помощью мудрецов, но это не жрецы, и они не пользуются такой властью, как в Египте. Обычаи этих народов схожи с египетскими. У них почитают умерших предков и проявляют заботу об их телах. Они пользуются письменами, напоминающими письмена ваших жрецов, но ходят в длинных одеждах из тканей, совсем у нас неизвестных, носят сандалии в виде скамеечек, а головы покрывают остроконечными коробками… Крыши их домов тоже остроконечны и по краям загнуты кверху. Эти необыкновенные народы выращивают злак, более плодоносный, чем египетская пшеница, и приготовляют из него напиток крепче вина. Есть у них также растение, листья которого придают человеку силу, жизнерадостность и даже помогают бороться со сном. Они умеют делать бумагу и раскрашивают ее разноцветными картинами, у них есть глина, которая после обжига просвечивает, как стекло, и звенит, как металл… Завтра, ваше величество, если вы разрешите, я пришлю вам образцы изделий этого народа.

– Чудеса ты рассказываешь, Хирам!.. – отозвался фараон. – Но я не вижу связи между этими диковинами и каналом, который вы хотите прорыть…

– Я сейчас вкратце объясню. Когда будет канал, весь финикийский и египетский флот выйдет в Красное море, а из него дальше и через несколько месяцев доплывет до этих богатых стран, куда по суше почти невозможно добраться. А разве вы, ваше величество, – продолжал Хирам, у которого разгорелись глаза, – не видите перед собою всех сокровищ, которые можно добыть там: золота, драгоценных каменьев, злаков, дерева? Клянусь, государь, – продолжал он с воодушевлением, – что у тебя тогда будет больше золота, чем сейчас меди, дерево будет не дороже соломы, а невольник – дешевле коровы… Разреши только, государь, прорыть канал и предоставь нам за плату тысяч пятьдесят твоих солдат.

Рамсес тоже загорелся.

– Пятьдесят тысяч солдат, – повторил он. – А сколько вы мне дадите за это?…

– Я сказал уже: тысячу талантов в год за право производства работ и пять тысяч за рабочих, которых мы сами будем кормить и оплачивать.

– И замучаете их работой?…

– Да хранят нас боги! – воскликнул Хирам. – Что проку, когда рабочие гибнут? Солдаты вашего величества не будут работать на канале больше, чем сейчас на укреплениях или дорогах. А какая слава для тебя, государь! Какие доходы казне!.. Какая польза Египту!.. У самого бедного крестьянина будет деревянный дом, несколько голов скота и, пожалуй, даже раб… Ни один фараон не поднял государства до такой высоты и не свершил столь великого дела!.. Что такое мертвые и бесполезные пирамиды по сравнению с каналом, который облегчит перевоз товаров всего мира?…

– А главное, – прибавил от себя фараон, – у меня будет пятьдесят тысяч солдат на восточной границе?…

– Разумеется!.. – воскликнул Хирам. – При наличии этой силы, содержание которой ничего не будет стоить вашему величеству, Ассирия не посмеет протянуть руку к Финикии.

План был настолько блестящим и обещал такие выгоды, что Рамсес XIII был опьянен. Но он и виду не подал.

– Хирам, – сказал он, – ты рисуешь заманчивые перспективы… Настолько заманчивые, что я побаиваюсь, не скрываются ли за ними какие-нибудь менее приятные последствия. Поэтому я должен и сам хорошо подумать, и посоветоваться со жрецами…

– Они никогда не согласятся подобру! – воскликнул финикиянин. – Хотя – пусть боги простят мне кощунство! – я уверен, что если б сейчас верховная власть в государстве перешла в руки жрецов, то через два-три месяца они предложили бы нам приступить к этому сооружению…

Рамсес посмотрел на него с холодным презрением.

– Предоставь заботу о жрецах мне, – сказал он, – и лучше докажи, что все, что ты говорил, – правда. Я был бы очень плохим царем, если бы не сумел устранить препятствий, стоящих между моей волей и интересами государства.

– Воистину ты великий властелин, государь, – прошептал Хирам, склоняясь до земли.

Была уже поздняя ночь. Финикиянин простился с фараоном и вместе с Тутмосом покинул дворец. А на следующий день прислал через Дагона ларец с образцами сокровищ из неведомых стран. Фараон нашел в нем статуэтки богов, индийские ткани и перстни, крупинки опиума, а во втором отделении горсточку риса, листочки чая, несколько фарфоровых чашечек, украшенных живописью, и несколько рисунков, исполненных красками и тушью на бумаге.