Фараон

После этого разъяснения верховные жрецы Мефрес и Сэм отправились в темницу к Сарре, и здесь Мефрес стал заклинать ее всеми египетскими и чужеземными богами, чтобы она признала, что неповинна в смерти ребенка, и описала внешность убийцы.

– Мы поверим твоим словам, – сказал ей Мефрес, – и ты тотчас же будешь освобождена.

Но Сарра, вместо того чтобы быть тронутой этой милостью, пришла в ярость.

– Шакалы! – кричала она. – Вам мало двух жертв! Вам нужны еще новые!.. Я это сделала, несчастная, я!.. Кто другой мог быть столь подлым, чтобы убить ребенка!.. Малютку, который никому не мешал!..

– А ты знаешь, упрямая женщина, что тебе угрожает? – спросил Мефрес. – Тебя заставят три дня продержать на руках труп твоего ребенка, а потом заключат на пятнадцать лет в темницу.

– Только три дня? – спросила она. – Да я готова всю жизнь с ним не расставаться… с моим маленьким Сети… И в темницу и в могилу пойду с ним. И господин мой прикажет похоронить нас вместе…

Когда жрецы вышли на улицу, благочестивый Сэм сказал:

– Мне случалось видеть матерей-детоубийц и судить их, но подобной я не встречал.

– Потому что не она убила своего ребенка, – ответил сердито Мефрес.

– А кто же?

– Тот, кого видела прислуга, когда он вбежал в дом Сарры и мгновенно скрылся. Тот, кто, выступая в поход, взял с собой финикийскую жрицу Каму, осквернившую алтарь. Тот, наконец, – закончил с мрачной торжественностью Мефрес, – кто, узнав, что его сын еврей, прогнал Сарру из дома и сделал ее рабыней.

– То, что ты говоришь, ужасно, – в испуге прошептал Сэм.

– Преступление еще ужаснее, и, несмотря на упрямство этой глупой женщины, оно будет раскрыто.

Святой муж и не предполагал, что пророчество его исполнится так скоро.

А случилось это таким образом.

Царевич Рамсес, выступая с армией из Бубаста, не успел еще выйти из дворца, как начальнику полиции доложили об убийстве ребенка и бегстве Камы и о том, что слуги Сарры видели царевича, входившего ночью к ней в дом. Начальник полиции был человек сообразительный. Он догадался, кто совершил преступление, и, вместо того чтобы вести следствие на месте, помчался за город преследовать виновных, предупредив Хирама о том, что произошло.

Пока Мефрес пытался вынудить у Сарры признание, самые ловкие агенты местной полиции, а также все финикияне с Хирамом во главе пустились в погоню за греком Ликоном и жрицей Камой.

И вот на третью ночь после выступления царевича в поход начальник полиции вернулся в Бубаст, везя за собой огромную, покрытую холстом клетку, в которой, не переставая, кричала какая-то женщина.

Не ложась спать, начальник вызвал офицера, который вел следствие, и внимательно выслушал его рапорт.

На рассвете оба верховных жреца, Сэм и Мефрес, а также номарх Бубаста получили всепокорнейшее приглашение явиться к начальнику полиции. Все трое не заставили себя ждать. Начальник полиции, низко кланяясь, стал просить, чтобы они рассказали все, что им известно об убийстве.

Номарх побледнел, услыхав это предложение, и ответил, что ничего не знает. Почти то же самое повторил верховный жрец Сэм, прибавив, что Сарра кажется ему невиновной. Когда же очередь дошла до святого Мефреса, тот сказал:

– Не знаю, слыхал ли ты, что ночью, когда было совершено преступление, бежала одна из женщин наследника, по имени Кама?

Начальник полиции сделал вид, что очень удивлен.

– Не знаю также, сообщено ли тебе, – продолжал Мефрес, – что наследник престола не ночевал во дворце и что он заходил в дом Сарры. Привратник и две служанки узнали его, так как ночь была довольно светлая.

Изумление начальника полиции, казалось, еще более возросло.

– Очень жаль, – закончил верховный жрец, – что тебя не было несколько дней в Бубасте…

Начальник низко поклонился Мефресу и обратился к номарху:

– Не соблаговолишь ли ты, достойнейший, сообщить мне, как был одет царевич в тот вечер?

– На нем была белая рубашка и пурпурный передник, обшитый золотой бахромой, – ответил номарх. – Я это отлично помню, так как был одним из последних, кто разговаривал с ним в тот вечер.

Начальник полиции хлопнул в ладоши, и в канцелярию вошел привратник Сарры.

– Ты видел наследника, – спросил он его, – когда он заходил ночью в дом твоей госпожи?

– Я открывал калитку царевичу – да живет он вечно.

– А ты помнишь, как он был одет?

– На нем был хитон в желтую и черную полосу, такой же чепец и полосатый передник, голубой с красным, – ответил привратник.

Лица жрецов и номарха выразили изумление. Когда же ввели по очереди обеих служанок Сарры, которые в точности повторили описание одежды царевича, глаза номарха вспыхнули радостью, а святой Мефрес смутился.

– Я могу поклясться, – заметил достойный номарх, – что на царевиче была белая рубашка и пурпурный с золотом передник.

– А теперь, – предложил начальник полиции, – соблаговолите, высокочтимейшие, пройти со мной в темницу. Там мы увидим еще одного свидетеля.

Все четверо спустились вниз в просторное подземелье, где у окна стояла большая клетка, покрытая холстом. Начальник полиции откинул тростью холст, и присутствующие увидели лежавшую там в углу женщину.