Фантомный бес

25 декабря 1926 года в Японии умер болезненный и слабый император Тайсе. Через три дня на престол взошел его сын, ставший 124-м императором Японии. Наступившая эпоха получила название Сева — сияние, гармония, блистающий мир. Примерно год готовились к церемонии интронизации 25-летнего Хирохито, и осенью следующего года торжества состоялись по всей Японии, включая ее заморские территории — Корею, Тайвань и Южный Сахалин. Новый император, сам того не осознавая, мог бы по-своему повторить, слегка переиначив, фразу Александра I, сказанную им при восшествии на престол: «Теперь все будет как при дедушке». В данном случае речь шла бы об эпохе несравненного Мэйдзи. Успешная война против китайцев и присоединение в 1895 году Тайваня вознесли славу того императора до небес. Легенды о завоеваниях деда не могли не оказать влияния на его внука. И поначалу казалось, что на трон вступил новый воинственный Мэйдзи. «В начинающейся эпохе Японии принадлежит глобальная миссия. Наша страна призвана руководить миром», — уверенно, с затаенной азиатской улыбкой говорили в те дни японские министры и генералы. Впрочем, газеты восточной империи это их мнение не скрывали. В Москве об этом знали мало. А если б и узнали, то лишь саркастически посмеялись бы. Кто должен управлять миром? Японцы? Которые нахально пытались захватить Владивосток? Красные партизаны уверенно сбросили их в море в 1921 году. «И на Тихом океане свой закончили поход», как пелось в популярной песне тех лет. «Но разве мы, большевики, поход закончили? Мы не стремимся дальше? Не торопитесь с выводами». Люди в Кремле были уверены, что руководить миром призваны они. И что глобальная миссия — это их миссия, русских коммунистов.

А между тем наследного принца с самого детства начали готовить к тому, что ему придется управлять не только своей страной, но и чем-то большим. Когда Японией правили сегуны, вся наука для будущих императоров, выполнявших декоративно-представительские функции, сводилась к изучению правил этикета, японской поэзии и зазубриванию синтоистских молитв. Хирохито же изучал математику, физику, экономику, юриспруденцию, французский и китайский языки, этику, историю. Синтоистские обряды, само собой, — как будущий верховный жрец государственной религии. И непременно учение Конфуция — как будущий повелитель. А уж как будущий верховный главнокомандующий — кодекс бусидо (путь воина) и заодно ряд современных военных дисциплин. Среди его военных наставников было немало участников русско-японской войны начала века. А ведь той яркой победой Япония доказала всему миру, что ее ни в коем случае не стоит рассматривать как второразрядную державу.

Помимо генералов и адмиралов, учителями Хирохито были ведущие ученые Токийского императорского университета. Профессор Сигэтакэ Сугиура внушал наследнику, что хозяева японского престола обладают абсолютным моральным совершенством, в силу чего японская монархия неизмеримо выше монархий других государств. А поскольку ход мировой истории определяется соперничеством между желтой расой и белой, которая непременно бросит желтой свой вызов, к этому надо готовиться — упорно и всерьез. Юноша согласно кивал. А поскольку поэзию он тоже учил прилежно, ему ничего не стоило тут же прошептать что-нибудь вроде:

Казалось бы, покой.

Но небеса над Фудзи

Прорезал крик орла.

Юрист Тору Симидзу толковал принцу о самовластье императора, который не обязан следовать чьим-либо советам, поскольку стоит не только над парламентом, но и над конституцией. Принца уверяли, что именно он станет продолжателем великих свершений своего деда. И напоминали печальный урок из российской истории: царь Петр заложил основы Российской империи, но его наследники не смогли продолжить начатое им дело, глупейшим образом отпустили вожжи, что привело к катастрофе 1917 года и падению великой империи царей (в новую «империю большевиков» тогда никто не верил). В январе 1920 года в эссе о Версальском мире молодой принц написал: «С нетерпением жду того дня, когда возьму на себя великую ответственность за выработку и принятие политических решений». Между тем идею о «глобальной миссии» Японии горячо приветствовала придворная группа аристократов, стремительно набиравшая политический вес. Тон в ней задавал принц Фумимаро Коноэ, сторонник создания в Азии некой сверхимперии под управлением Японии, которая в силу расовых, исторических и географических причин просто обязана присоединить Китай — на благо его же населения. Затем дойдет очередь покорения Юго-Восточной Азии (цель ясна — объединить в итоге всю великую желтую расу). А уже потом можно будет задуматься о мире, в котором желтая раса (с ее утонченной культурой, ее талантами и неисповедимой глубиной) призвана господствовать.