Фантомный бес

Но вот Олег увидел мастера, стоявшего чуть в стороне, у стены. Он и сам был похож на статую. Молчаливую, величественную. Бросилась в глаза длинная бородища, распадавшаяся по бокам на две метелки. Отсутствующий взгляд, словно он смотрел куда-то в иные пространства. Никто рядом с ним не суетился, никто ему не мешал. Своеобразное одиночество. Было ощущение, что человек из неизвестного леса пришел и в неведомый лес уходит. Он прощался с этим миром, это было ясно. Но при этом возникало чувство, будто он видит какие-то другие звезды, другие небеса. И что долгий путь его вовсе не кончен.

Олег тихо прошел мимо, обогнул раба, разрывавшего цепи, и увидел двух пожилых дам, которые мирно беседовали. Одна из них показалось знакомой. Боже! Но тут и она его увидала.

— Олег, ты ли это, дружок? Сколько лет!

— Это я, тетя Ли… — Он приблизился. — Я, Елизавета Юльевна.

— Ну, я все еще для тебя тетя Лиза, — засмеялась женщина. — Это сын моих знакомых. — Она повернулась к собеседнице. — Человек очень интересной профессии — математик, физик… Я правильно говорю?

— Ну, почти, — сказал Олег. — Сегодня, скорее, системный аналитик.

— Господи, Боже мой! Лихи дела твои! Ну, вот познакомься. Это Маргарита Ивановна, супруга нашего великого мастера.

— Здравствуйте, — сказал Олег.

— Ну, для вас, если хотите, тетя Марго. — Женщина дружелюбно протянула руку и так сверкнула зелеными глазами, что Олег был мгновенно сражен. Он понимал, что перед ним женщина в возрасте, но сколько живости, сколько обаяния. Невероятно.

— Как вам выставка? — спросила она. — Что понравилось?

— Все, — сказал Олег. — Решительно все.

— Так не бывает, — она мягко улыбнулась. — Что-то ведь вы выделили?

— Ну, если скрипача из дерева. А из мраморных работ, пожалуй, Эйнштейн.

— А, — обрадовалась тетя Лиза, — ты его углядел?

— Еще бы! — сказал Олег. — Увидел и поразился. Для меня эта личность очень много значит.

— Ну, дружок, это понятно. — Было видно, что тете Лизе эта тема по сердцу.

— Только где это скульптор высекал?

— В Америке, — тихо и просто сказала Маргарита Ивановна. — Это повторение. А оригинал — в университете Принстона.

— Удивительно, — прошептал Олег. Америка была для него край света. А о заокеанских путешествиях супругов Коненковых он не ведал.

— Тогда я скажу тебе больше, — тетя Лиза вопросительно оглянулась на Маргариту, но та не шелохнулась. — Да, скажу больше. Маргарита Ивановна, она же тетя Марго, с Эйнштейном была хорошо знакома. Точнее, дружила с ним. Можешь себе такое представить?

— Не могу, — честно сказал Олег.

Обе женщины негромко, но вроде бы весело рассмеялись. Нет, не совсем. Олег заметил, что Маргарита Ивановна оборвала смех какой-то грустной улыбкой.

Олег почти никогда не задумывался о собственной интуиции. При этом ее присутствие, ее порывистую работу, он время от времени, пусть и подсознательно, ощущал. Это бывало не столь уж редко, а порою неожиданно отчетливо. Вот и сейчас он, словно сквозь стены, увидел, какая темная глубина скрывается за образом этих двух скромных, милых, негромко смеющихся женщин. Какие-то судьбоносные глыбы зашевелились, какие-то тайные рычаги, приводившие в движения уходящий этот век. Он вдруг понял, как много они могли бы ему рассказать. Но нет. Не расскажут. Это невозможно, это нереально. И этому, увы, не бывать.

На следующее утро, делая у окна небольшую зарядку, Олег вдруг перестал махать руками, застыл на секунду, а потом вслух, отчетливо сказал сам себе:

— Ну что, мой друг? Теперь ты знаком с Альбертом Эйнштейном через одно рукопожатие!

Императрица Мария Первая

Мура тихонько говорит себе:

— Ну что, голубушка. Три четверти этого века — трудного, кровавого, лживого — к тебе были благосклонны. А ты? Кем ты была, милая моя переводчица? Наперсница великих писателей? Авантюристка, придумщица, лгунья? (Тут и лживый век тебе подмигивал.) Тебя любили мужчины, в том числе и знаменитые на весь мир. Но ты не любила никого. И о чем ты будешь вспоминать? Неправда! Я любила. И еще как! И первого мужа… И ко второму нечто вроде жалости… Брюс? Расцвет молодого еще моего тела. И не угасшей еще души. А вокруг что творилось? Ни на что несмотря, счастлива была безмерно. И тут же несчастлива, как выброшенная из дома собака. Дети? Так или иначе, ты их вырастила, вывела в свет. Любви твоей им не хватало? Вероятно. Век разрезал?

Ей стукнуло восемьдесят два.