Фантомный бес

«Здесь перед нами встала новая загадка. Мысль не есть форма энергии. Как же может она изменять материальные процессы? Вопрос этот до сих пор научно не разрешен. Его поставил впервые, сколько я знаю, американский ученый, родившийся во Львове, математик и биофизик Альфред Лотка. Но решить его он не мог. Как правильно сказал некогда Гете, не только великий поэт, но и великий ученый, в науке мы можем знать только, как произошло что-нибудь, а не почему и для чего…

Лик планеты — биосфера — химически резко меняется человеком сознательно и главным образом бессознательно. Меняется человеком физически и химически воздушная оболочка суши, все ее природные воды… Человек должен теперь принимать все большие и большие меры к тому, чтобы сохранить для будущих поколений никому не принадлежащие морские богатства. Сверх того человеком создаются новые виды и расы животных и растений. В будущем нам рисуются как возможные сказочные мечтания: человек стремится выйти за пределы своей планеты в космическое пространство. И, вероятно, выйдет.

В настоящее время мы не можем не считаться с тем, что в переживаемой нами великой исторической трагедии мы пошли по правильному пути, который отвечает ноосфере. Историк и государственный деятель только подходят к охвату явлений природы с этой точки зрения. Очень интересен в этом отношении подход к этой проблеме, как историка и государственного деятеля, Уинстона С. Черчилля».

Вернадский вспомнил английского политика, с которым ему довелось общаться в Париже и который поразил его своими познаниями и широтой кругозора. Лукавые глаза его, казалось, рассыпали искры. Во взгляде на истрию планеты и на ее будущее они быстро нашли общий язык. «Как хорошо, — подумал Вернадский, — что этот умнейший англичанин сегодня наш союзник».

«Ноосфера — последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории… Ход этого процесса только начинает нам выясняться из изучения ее геологического прошлого в некоторых своих аспектах.

Приведу несколько примеров. Пятьсот миллионов лет тому назад, в кембрийской геологической эре, впервые в биосфере появились богатые кальцием скелетные образования животных, а растений — больше двух миллиардов лет тому назад. Это кальциевая функция живого вещества, ныне мощно развитая, была одна из важнейших эволюционных стадий геологического изменения биосферы. Не менее важное изменение биосферы произошло 70—110 миллионов лет тому назад, во время меловой системы и особенно третичной. В эту эпоху впервые создались в биосфере наши зеленые леса, всем нам родные и близкие. Это другая большая эволюционная стадия, аналогичная ноосфере. Вероятно, в этих лесах эволюционным путем появился человек около 15–20 миллионов лет тому назад.

Сейчас мы переживаем новое геологическое эволюционное изменение биосферы. Мы входим в ноосферу. Мы вступаем в нее — в новый стихийный геологический процесс — в грозное время, в эпоху разрушительной мировой войны. Но важен для нас факт, что идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы, отвечают ноосфере. Можно смотреть поэтому на наше будущее уверенно. Оно в наших руках. Мы его не выпустим».

Владимир Иванович отложил перо и прикрыл глаза.

Городок Фултон. «Железный занавес»

В феврале 1946 года Лео Силард был отстранен от ядерной программы. Сколь ни уважал генерал Гровс этого фонтанирующего изобретателя, сколь ни ценил его решающий вклад в создание ядерного оружия, но отправил его в отставку без колебаний. Впрочем, Силард и сам не желал больше работать на войну. Как, между прочим, и Роберт Оппенгеймер, на которого военные тоже смотрели волком. Следующий этап — создание водородной бомбы, возглавил неутомимый Эдвард Теллер, а Джон фон Нейман со своими только что созданными бесподобными ламповыми компьютерами принял участие в сложнейших расчетах.

В Америку приехал сэр Уинстон Черчилль. Он, победитель в великой войне, спасший Англию от германского сапога, проиграл выборы в своей родной стране. И — оказался вновь на свободе. Снова живопись? Писание мемуаров? Возможно. Но думать о мире он не перестал. Он никогда не уставал это делать. И всегда охотно делился этими мыслями с другими. 5 марта 1946 года в небольшом американском городке Фултоне, в Вестминстерском колледже, он произнес речь. Его всерьез волновало будущее человечества. Его очень тревожила мысль о врагах свободы, которых не просто много еще на земле, но которые прямо на глазах крепнут и подымают голову. При этом Черчилль не был бы Черчиллем, если бы говорил только сурово и монотонно, если бы полностью избежал юмора, самоиронии и живых метафор. Нет, одно у него не мешало другому. О мрачном и страшном он умел говорить бодро и воодушевленно.

Не без легкого лукавства он сообщил, что для него, частного лица, великая честь быть представленным аудитории самим президентом Соединенных Штатов, который не поленился проделать для этого путь в 1000 миль. К восторгу публики Черчилль долгим теплым взглядом окинул приосанившегося Трумэна.