Фантастическое путешествие II

— Может, мы стимулировали этот процесс своим активным вторжением и это привело к осознанию сложившейся ситуации? А может, просто совпадение? Самая невероятная вещь в отношении совпадений — это то, что они иногда случаются. А теперь на смену агонии и боли пришло состояние абсолютной апатии.

Баранова была в нерешительности:

— Я не могу в это поверить. Неужели Юрий действительно ничего не чувствует?

— Но, может, тогда вернуть его?

— Если бы я был на твоем месте, я бы так и сделал. Он там уже десять минут. Этого достаточно.

— А вдруг он что-то улавливает?

— Тогда он откажется вернуться. Ты же знаешь Конева.

— Постучите по обшивке, Альберт. Вы ближе,— сказала Баранова.

Моррисон выполнил ее просьбу, и Конев повернулся к ним. Пластиковый шлем искажал черты его лица, но ясно были видны хмуро сдвинутые брови. Баранова жестом показала ему возвращаться. Немного поколебавшись, Конев кивнул головой. Моррисон сказал Барановой:

— Вот доказательство.

Коневу помогли войти в корабль, и все увидели, как горит его лицо. Он отстегнул шлем и сделал глубокий вдох:

— Ух, как хорошо! Там становится все жарче, а вибрация все меньше, чем я ожидал. Помогите мне снять костюм.

— Так ты только поэтому согласился вернуться? Из-за жары? — с надеждой в голосе спросила Баранова.

— Конечно.

— Юрий, ты что-нибудь чувствовал?

Конев нахмурился:

— Нет, ничего. Совершенно ничего.

Моррисон опустил голову, на его правой щеке резко дернулся мускул, но он не улыбнулся.

72.

— Ну что же, Наташа, наш юный капитан, — с улыбкой сказал Дежнев, — что дальше? Есть идеи?

Ему никто не ответил. Казалось, его не услышали. Конев вытирал пот с лица и шеи. В его взгляде на Моррисона не было намека на улыбку.

— Когда вы были снаружи, шла интенсивная передача сигналов...

— Я уже говорил вам, что ничего подобного не помню, — холодно возразил Моррисон. — Может быть, все зависит от того, кто держит прибор?

— Я в это не верю. Наука заключается не в вере, а в доказательствах. Если мы как следует закрепим вам компьютер, то вы сможете поработать там минут десять, не больше.

Моррисон ответил:

— Я не согласен. Однажды мы уже попытались.

— Но я чувствовал мысли Шапирова, даже если вы утверждаете обратное. Вы чувствовали всего лишь эмоции, а не мысли. Слов не было.

— Это потому, что вы для себя сами это признали. Попробуйте еще раз.

— Нет, ничего не получится.

— Вы испугались, потому что вас унесло. Но на этот раз вы не оторветесь. Со мной же ничего не случилось. Вы не будете бояться.

— Ты недооцениваешь мои способности бояться, — пожав плечами, ответил Моррисон.

Конев с возмущением воскликнул:

— Нечего сказать, хорошенькое времечко для шуток!

— А я и не шучу. Меня легко напугать. Мне хватает твоей...

— Смелости?

— Ну, если ты хочешь признания, что мне не хватает смелости, я признаю это.

Конев резко повернулся к Барановой:

— Наталья, ты — капитан. Прикажи Альберту сделать еще одну попытку.

— Не думаю, что могу приказывать ему в такой ситуации. Что толку, если мы опять запакуем его в скафандр и вытолкнем из корабля? Если он не в состоянии работать, мы ничего не добьемся. Я могу только его попросить. Альберт...

— Не трудись понапрасну.

— Еще одна попытка. Всего лишь три минуты. Если вы не получите сигнал...

— Не получу. Я уверен, что не получу!

— Всего лишь три минуты, чтобы доказать это.

— Сколько же можно, Наталья? Если я не получу результата, Юрий обвинит меня в том, что я нарочно сбил настройку компьютера. Если между нами нет доверия, мы ничего не достигнем. Что, если я, например, начну разыгрывать карту Конева, мол, не соглашаться — значит лгать? Я утверждаю, что не чувствовал ни мыслей, ни эмоций Шапирова. Наталья, а сама ты?

— Я ничего не чувствовала.

— Софья?

— Калныня отрицательно покачала толовой.

— Аркадий?

Дежнев произнес обиженно:

— Не похоже, что я вообще способен что-либо чувствовать.

— Что ж, остается один Юрий. Как мы можем знать, что он действительно что-то чувствовал? Я не буду так же суров, как он, и не стану обвинять его во лжи. Но разве не могло случиться так, что его страстное желание почувствовать хоть что-то стало причиной того, что он решил, что чувствует? И выдал желаемое за действительное.

Лицо Конева побледнело, но голос его, лишь слегка подрагивающий, оставался холодным:

— Забудем все это. Мы провели уже несколько часов в теле, и я прошу тебя только об одном — о последнем эксперименте. Он может оправдать все.

— Нет, — ответил Моррисон, — я уже это слышал.

— Альберт, — произнесла Баранова. — На этот раз ошибки не будет. Последний эксперимент...

— Еще бы не последний, — вмешался Дежнев, — у нас гораздо меньше энергии, чем мне бы хотелось. Нам дорого обошлись твои поиски.

— И тем не менее, мы пошли на это, — подхватил Конев. — Я не считался с затратами, я нашел тебя.

Внезапно он неприятно улыбнулся:

— И у меня, кстати, ничего бы не вышло, если бы не сигналы вашего прибора. Это доказательство, что я ничего не придумал и не вообразил. И раз уж я вас нашел, рассчитайтесь со мной.

Ноздри Моррисона дрогнули:

— Ты бросился за мной потому, что взрыв уничтожил бы всех. Ты спасал собственную жизнь и...