Фабрика уродов

В то же время белоголовый сержант в фокусе: собран, подтянут, насторожен, все фиксирует взглядом, мысленно размечает входы-выходы, двери-окна. Общаясь с Рико, Кегнит научился подмечать такую собранность в людях, и это было ценное качество. Он всегда мог предугадать, когда спокойный с виду человек взорвется фонтаном действий.

Предугадать и ударить на опережение.

— Чем обязана вашему визиту, мессир Кегнит? Полагаю, за нарушение ночного спокойствия Генри, моим бестактным гостем, полагается штраф? До конца дня я пришлю своего управляющего, чтобы уладить все проблемы.

— О, нет миледи. Дело не только в Генри. Я бы хотел увидеть всех ваших… гостей. Я вдруг подумал — почему бы нам с сержантом Бергманом не напросится к вам на завтрак?

Лота поджала губы.

— Не понимаю. С каких пор комендатура проводит светские рауты?

— Служба, кузина! — провозгласил Генри Тассел. — На пороге война и служакам везде мерещатся шпионы. А ты вообще лютецианка. Вы же в курсе, лейтенант? Она — последняя из де Молей — остальных перевешали за верность старой династии. Так что никаких оснований любить и поддерживать республику…

— Довольно, Генри! — оборвала его Лота Хантер. — Офицер, полагаю, вы недавно откомандированы в Наол. Вы знаете, кто мой муж?

— Безусловно. О бароне я был наслышан первым делом. И меня удивляет безмятежность нашего дорого Генри, ибо из того, что я успел узнать, век ему теперь отмерен короткий. Прости друг, но это суровая констатация перспектив.

— Вы на что-то намекаете, мессир Кегнит? — холодно спросила Лота, прежде бросив короткий и яростный взгляд на графа Тассела, который лишь улыбнулся.

— Хотите сказать, что я дала повод для слухов?

— Хочу сказать, что мне, учитывая сложившиеся внешнеполитические обстоятельства, не нужно убийство уранийского графа взревновавшим наольским бароном. Независимо от оснований — реальных или мнимых.

— Вам никогда не говорили, что вы лезете не в свои дела, Джеймс?

— Постоянно говорят.

Баронесса даже не нашла, что возразить. Только ресницы затрепетали.

— Какое отношение к этому имеют другие мои гости?

— Ну, например, я хочу посмотреть, кого еще может доставить одним прекрасным утром Мусорный патруль.

— Мы не в Уре, мессир лейтенант. Здесь нет Мусорных патрулей.

— Это не важно. Кто-то же собирает трупы. А перед собой я вижу женщину, за которую можно убить.

Лота приподняла бровь.

— Сказано слишком грубо, чтобы принять это за комплимент.

— Правда порой бывает неотесанной, — парировал Кегнит.

Лота пожала плечами.

— Охотно верю.

Граф Тассел громко рассмеялся, привлекая к себе внимание:

— Не верь ему, дорогая. Он ловит шпионов и соглядатаев Лютеции, и ему нет дела до альковных страстей.

— В этом доме об альковных страстях может говорить один человек, и это — мой муж.

— Боюсь, Кларисса с тобой бы не согласилась… да и я сам…

Они обменялись короткими взглядами, точно ударами рапир. Далеко не все в истории с отверженным любовником — игра, подумал Кегнит и промолчал.

— Я видела за воротами большое количество вооруженных людей. Это, как я понимаю, такой способ сделать просьбу более убедительной?

— Вы проницательны, — коротко склонил голову мастер-лейтенант. — Простите, я стараюсь ходить прямыми тропами.

— А вы — слишком прямолинейны для охотника за шпионами.

Лота Хантер продолжала источать лед, способный заморозить любого.

— Люди, которые любят все усложнять, часто вязнут в собственной паутине, — мягко ответил Кегнит, которого, казалось, не смущала ни пьяная любезность Тассела, ни нерадушный прием со стороны баронессы.

— Что ж, видимо, у меня не остается иного выбора, кроме как пригласить вас к столу. За завтраком вы познакомитесь со всеми моими гостями, но прошу вести себя в рамках приличия и не позволять непристойных намеков…

— Безусловно. Прошу простить мне мою бестактность. Служба…

— Вот и хорошо. Потому что иначе я, не дожидаясь Дэрека, воткну в вас добрый фут стали. А теперь, мессиры, извольте подождать пару минут, — она обворожительно улыбнулась. — Я накрою на стол.

— Ах, да… вы ведь отпустили слуг.

— Да. А кухарку еще и рассчитала.

Последняя фраза была адресована не ему. Взгляды графа и баронессы снова скрестились как рапиры, высекая искры. И на сей раз Тассел отступил — смутился и отвел глаза в сторону.

Лота ушла, оставив их втроем.

— А вы произвели на нее впечатление, Джеймс, — доверительно сообщил Генри Тассел, приобнимая Кегнита за плечо.

Рука в замшевой перчатке оказалась неожиданно тяжелой.

— Из чего вы сделали такой вывод? На завтрак я напросился чуть не силой.

— Ну как же? Она пригрозила вас зарезать. Лично!

Кегнит издал неопределенный звук, аккуратно высвободился, принялся ходить взад-вперед по холлу. Игра становилась все интереснее, а он все еще не был уверен в партии, которую затеял. Что вообще происходит?

Чуял ли он опасность, исходящую от обитателей особняка?

Безусловно.

Подозревал ли он в баронессе и ее гостях Выродков? С большой степенью вероятности.

Верил ли он в их заигрывания с Лютецией накануне войны? В меньшей степени.

Тут что-то другое.

Что-то совсем-совсем другое.