Фабрика уродов

— Ваши шутки смешнее, Джеймс! — рассмеялся Генри Тассел. — Ведь это вы приходите завтракать сам-тридцать. Как Его Величество король. С таким эскортом вам точно ни в одном доме не откажут!

— Не тридцать. На улице двадцать шесть человек, плюс наши гости, — педантично поправил Феррин. — Так чем мы обязаны?

Кегнит повертел в пальцах вилку. Тяжелая. Зубцы острые, как кинжалы.

— Я хотел бы поинтересоваться, мессиры. Что вы делаете в этом богом забытом городке? Неужели приехали записаться в волонтерский полк? Похвально, очень похвально.

— Перестаньте нести эту чушь! — отрезал лорд Феррин. Его длинное лошадиное лицо исказилось.

Кегнит поднял брови.

Обаяние из долговязого лорда Феррина просто изливалось. Бурным потоком, подозрительно напоминающим по запаху сточные воды.

— Фер! — повысила голос Лота. — Держи себя в руках. Это мой дом, если ты не забыл… и я не позволю, чтобы мои гости перегрызли друг другу глотки, тем более — за семейным столом. Он мне… дорог. Ауруканское черное дерево из Гейворийских лесов.

— Вам удалось застать нас в момент семейного спора, Джеймс, — заметил Тассел.

Похоже, завтрак начал тяготить уже все заинтересованные стороны.

— Генри!

— Да, дорогая кузина?

Баронесса отложила вилку и нож. Граф Тассел поднял брови, улыбка его кривоватой. Коренастый лорд Флэшер изучал свои ногти.

Лота нарочито сдержанно промокнула губы вышитым полотенцем и отложила его в сторону.

— А теперь… Прошу меня извинить, господа.

Лота поднялась. Шелест зеленого платья. Кегнит и Бергман поспешно встали и поклонились. Прочие гости остались сидеть, как ни в чем не бывало.

Кегнит проводил баронессу взглядом. Хороша, нет слов. Даже он, суровый профессионал, иногда чувствовал, что подпадает под власть ледяного очарования баронессы Хантер. Жены, между прочим, опаснейшего человека в герцогстве Наол!

Кегнит вздохнул. В воздухе остался легкий, едва заметный, почти забитый ванилью аромат лаванды с нотками мускуса.

Что там капрал говорил про пантеру, выпускаемую на ночь в сад? Баронессе надо меньше возиться с животным. А вообще ручная пантера — это в духе хозяйки. И тем более, в духе ее мужа. Интересно, где ее держат? В подвале?

Возможно, там же, где держат нелегального вампира. Кегнит даже взмок. Интересный у баронессы Хантер зверинец. Вот бы… посмотреть.

— Ммм…

Неловкую тишину нарушило невнятное мычание лорда Феррина, который многозначительно наклонил голову, косясь на дверь.

Непрошеных гостей просили освободить помещение.

— Да-да, — сказал Кегнит и перевел взгляд на Бергмана.

— Сержант, что вы думаете об итогах нашего визита? — неожиданно спросил он так, словно они уже вышли и остались вдвоем, разбирая результаты своей разведки… завтраком.

Бергман недоумевающее мигнул раз, другой, но затем все понял и игру поддержал.

— Вас интересует мое искреннее мнение, мессир?

Крепыш и долговязый обменялись взглядами. Тассел поднял голову.

— Безусловно.

— Мы впустую потратили время. Вынужден признать, что силовой вариант сержанта Рико при всей своей неоднозначности дал бы лучшие результаты. Полномочиями мы обладаем.

— Простите, господа, — начал было Феррин, но Генри Тассел вдруг сделал ему знак замолчать и, к удивлению Кегнита, тот подчинился.

А казалось, что самое весомое слово тут за долговязым занудой.

— Не упрощайте ситуацию, сержант, — требовательно заявил он, продолжая игнорировать недоуменно переглядывающихся гостей баронессы. — Что конкретно вы заметили?

— Заметил? — Бергман повел головой.

— Ваши профессиональные выводы. Что вы увидели, что заметили и к каким выводам пришли?

Бергман решительно отодвинул тарелку в сторону.

— Эти люди не гости, лейтенант. Они родня. Они знают и понимают друг друга с полунамеков, меж ними установлена негласная иерархия, они объединены некой целью и ведут себя в соответствии с распределенными ролями…

Кегнит подобрался, хотя ничем этого не выдал, ковыряя ножом и вилкой кусок мяса, пересыпанного хрусталиками крупной соли.

— Продолжайте, сержант, это интересно.

— Голова, — кивок в сторону Феррина.

— Мышцы, — кивок в сторону лорда Флэшера.

— Отвлекающий фактор…

— Говорите уж прямо — шут! — граф Генри Тассел рассмеялся в ответ на кивок по своему адресу.

За столом, похоже, только он оставался в хорошем расположении духа, все остальные превратились в комки нервов. Нервов и — недоброжелательства.

— И если они родня баронессы, то… — оторвавшись от тарелки, многозначительно поднял столовый нож Кегнит, самому себе напоминая наставника, экзаменующий старательного студиозуса.

Никто за столом — кроме Генри — похоже, и не понял, что он пародирует актерские выходки Тассела. Особенно Бергман; нахмурив чело, беловолосый решал в уме заданную задачку. Затем складки на его лбу разгладились.

— То их кровь тоже — порченная.

Он сказал «порченная», отметил Джеймс Кегнит. Не «Древняя», как заявил бы любой, кто хоть немного прожил в Уре, а «порченная». Как тот же капрал снаружи.

Как человек, рожденный и воспитанный за пределами Блистательного и Проклятого.